Виктория Александер - Любовница на Рождество Страница 13

Она покачала головой:

– Я, право, не уверена…

– Я приглашаю вас вместе с вашей восхитительной тетушкой, – добавил он. – Чтобы соблюсти все правила приличия.

– Я думала, что мы одинакового мнения на этот счет.

– Разумеется. – Он взял ее руку и, глядя прямо в глаза, поднес к губам. – Я пренебрегаю условностями, Вероника, но не сейчас.

– Не сейчас?

– Нет. – Он помог ей сесть в карету и повернулся к кучеру: – Генри!

– Да, сэр?

– Генри, пожалуйста, отвезите леди Смитсон прямо домой и проследите, чтобы она как следует согрелась. – Себастьян наклонился к ней и понизил голос: – Я сожалею, что не смогу сам этим заняться.

Жар бросился ей в лицо, но она не придала этому значения и тоже понизила голос:

– Что вы имеете в виду, сказав «не сейчас»? Что вы задумали?

– Вероника, не может быть, чтобы вы на самом деле хотели это узнать. Это испортит вам веселье. – Его глаза озорно зажглись. – И мне тоже. – Он дал знак Генри, и карета двинулась вперед.

– Я не дала согласия ни на театр, ни на банкет, – крикнула она. – У меня могут быть другие планы.

На его лице играла все та же довольная улыбка, которую она у него уже видела. Он дотронулся до полей шляпы и кивнул на прощание:

– До свидания, леди Смитсон.

Повернулся и ушел. Она смотрела ему вслед. Нет, все произошло совсем не так. Иначе она представляла себе их первую встречу. А знала ли она точно, как это будет? И уж конечно, она не думала спрашивать о его намерениях. Но это и не важно – у нее свои собственные намерения: она должна стать его любовницей. Это похоже на преследование с ее стороны, но, очевидно, он этого не понимает.

А как получилось, что ее план вдруг дал трещину? Ведь из-за него она… разволновалась. Да, именно так. Разволновалась. Вероника Смитсон никогда не волновалась и не нервничала, и ей это совсем не понравилось. Мало того – у нее внутри что-то кольнуло… похожее на желание. Господи, что с ней? Ну, все будет по-другому, когда они встретятся в театре… Если только она туда пойдет.

Конечно, пойдет. Что касается того, чтобы прийти вместе с тетей… Это нарушит ее план побыть с ним наедине. Но все же… приличия будут соблюдены, и это… безопасно.

Боже! Она раньше никогда не думала о том, что опасно, а что нет. Женщины, которые вознамерились стать любовницами, не должны беспокоиться об опасности. Но в этом человеке было что-то такое, что затронуло опасные зоны глубоко внутри. Предательское сердце, несомненно. Почему оно то прыгает, то трепещет? Она не допустит подобной глупости, никакого томления или желания.

А как объяснить, почему он ее взволновал? Объяснение, очевидно, кроется в том, что она до сих пор никогда не добивалась расположения мужчины. Поэтому-то сердце у нее к этому не готово. Привязанность к нему вполне допустима, но о любви не может быть и речи. Она давно заметила, что любовь все портит и толкает женщин на необдуманный выбор. Она не ищет любви. Один раз она любила, и это было замечательно. К тому же шансы, что какой-то мужчина сможет полюбить ее такой, какая она есть, а не такой, какой, он считает, ей следует быть, весьма незначительны. Поэтому нет смысла добиваться любви.

Начиная с этого момента, что бы ни ждало ее в дальнейшем с Себастьяном, все будет происходить на ее условиях, а не на его.

– Очень надеюсь, сэр Себастьян, что ваши намерения не отличаются благопристойностью ни в малейшей степени, – пробормотала она и удобно устроилась на мягком сиденье. – Мои намерения определенно таковыми не являются.

Глава 5

– И куда мы отправляемся сегодня вечером? – Фордем Синклер прислонился к косяку открытой двери гостиной внизу лестницы. В руке он держал бокал с бренди. Он окинул взглядом Себастьяна. – И в вечернем фраке.

– Как и ты. Хотя, осмелюсь заметить, мой фрак сидит на мне лучше, – ответил Себастьян, поправляя манжеты.

– Ты англичанин. – Синклер сделал глоток бренди. – Вы, англичане, обречены с рождения быть чопорными и скучными и к тому же носить неудобную одежду. – Он обвел взглядом холл. – И живете в домах, где гуляют сквозняки.

– Позволь заметить, что это твой дом, а не мой.

Синклер пожал плечами:

– Не я его выбирал.

Дом Синклера, который он любезно делил с Себастьяном, когда один из них или оба были в Лондоне, принадлежал его семье, но находился в его распоряжении. Синклер был сыном американского железнодорожного магната и младшей дочери графа Маршема и при этом считал себя стопроцентным американцем. Он, так же как и Себастьян, не отличался любовью к обязательным родственным визитам. Это и еще сходство их характеров и страсть к экзотическим местам привело к тому, что они стали партнерами по приключениям и путешествиям, а за шесть лет знакомства превратились в близких друзей.

– Сегодня от отца пришла телеграмма, из которой я понял, что обязан представлять семью на скучнейшем приеме в американском посольстве…

– Обязан?

– Это была просьба, высказанная в такой форме, что сомнений в моем присутствии у него нет. – Синклер поднял бокал. – Я готовлюсь к этому испытанию.

Хотя Синклер и был наследником огромных состояний с обеих сторон семьи, он не более чем Себастьян отличался родственными чувствами. И это тоже у друзей было общим.

– Может, удастся развлечься.

– Надеюсь. Так или иначе… – Вдруг его осенило. – Послушай, ты же уже одет для вечера. Почему бы тебе не пойти со мной? Для моральной поддержки своего ближайшего друга.

– Прости, старина. Я иду в театр. – Себастьян подошел к зеркалу в холле и стал себя придирчиво разглядывать. – С вечером в театре ничто не сравнится. Советую посетить.

– Я пробовал. – Синклер повертел в руке бокал с бренди и с любопытством взглянул на Себастьяна. – Хотя я не большой любитель театра, но сегодня с большим удовольствием пошел бы на самую скучную пьесу, чем на блестящий прием в посольстве.

Себастьян, не обращая на него внимания, продолжал изучать себя в зеркале.

– У меня галстук не перекосился?

– Нет. – Синклер прищурился. – Это что, твой план доказать семье, что ты изменился?

– Синклер, я просто иду в театр, – холодно заметил Себастьян, поправляя галстук. Оба приятеля предпочитали более свободную одежду, чем накрахмаленные воротнички и белые галстуки, необходимые для официальных случаев. – Посещение театра едва ли является признаком респектабельности.