Дженна Питерсен - О чем мечтает герцог Страница 13

Но главным образом она провела время, обдумывая слова Саймона о его семье. Лилиан была тронута его добрыми чувствами к сестре. Когда-то они с братом были так же близки, и она ужасно скучала по Джеку.

Саймон к тому же высоко отозвался об отце, что её совсем не удивило. В конце концов, то, что покойный герцог был порядочным и любезным, было общепринятым мнением. Но когда так говорил Саймон, он, кажется, действительно верил в это.

И это означало, что он совершенно ничего не знал о своем отце. В этом случае, если она преуспеет в поисках и раскроет правду, то полностью уничтожит его. Но это могло означать и то, что Саймон был таким же законченным лгуном, как его отец, и был настроен продолжать разыгрывать фарс о достойном всяческих похвал Роджере Крэторне.

Ни один из этих вариантов ей абсолютно не понравился.

— Мы просто болтали, — сказала Лилиан, осознав, что Габби ждет ее ответа. — Ничего интересного.

Она не понимала, почему так не хотела рассказывать заслуживающей доверия лучшей подруге о мгновениях, проведенных с Саймоном, но почему-то это казалось неправильным.

Прямо перед ней мать Саймона, вдовствующая герцогиня Биллингем, прошла мимо гостей к своему сыну. Лилиан изумленно наблюдала, как две женщины, сопровождавшие его, отступили в сторону, и мать с сыном, отделившись от идущей по дороге компании, отошли на обочину. Их разговор длился несколько секунд, после чего вдовствующая герцогиня ушла, оставив Саймона смотреть ей вслед.

Когда он повернулся лицом к Лилиан, девушка увидела его недовольно сжатые губы. Она вспомнила последний вопрос, который задала Саймону по поводу его матери. В тот момент она подумала, что он уклонился от ответа, поскольку они добрались до гостей, расположившихся на пикник.

Теперь же она гадала, не было ли чего-то большего в его нежелании рассказывать о здравствующей родительнице. С тех пор, как она приехала в имение, Лилиан не заметила даже намека на теплоту в отношениях между матерью и сыном. На самом деле, герцогиня крайне редко разговаривала с Саймоном.

А это весьма интересно.

Неожиданно Саймон повернулся к девушке, и их взгляды встретились. Под его пристальным взором щеки Лилиан запылали. Она была бессильна против его чар, и у неё перехватило дыхание, когда его глаза потемнели от чувств, сильно отличавшихся от беспокойства, которое отражалось там после разговора Саймона с матерью.

Лилиан неохотно отвела глаза, но чувствовала на себе взгляд Саймона еще несколько секунд, прежде чем он вернулся к гостям, и они направились к дому.

— Вообще ничего интересного, а? — прошептала Габби, когда они вошли в холл, и слуга взял у них шали. — Мне кажется, что если ты не признаешь «интересным» тот выразительный взгляд, которым вы только что обменялись, тогда можно сказать, что ты не знакома со значением этого слова.

Как только её хихикающая подруга последовала за леди, поднимающимися по лестнице, Лилиан прикрыла глаза. Последнее, чего ей хотелось в этом мире, так это новые интересные встречи с Саймоном Крэторном.

И все же этому, по-видимому, суждено было произойти.

Глава 5

Саймон окинул взглядом просторную комнату, в которой располагался кабинет его отца. Покачав головой, он поправил себя. Теперь это место принадлежало ему. Его кабинет. Или, по крайней мере, станет таковым, когда удастся пробраться через нагромождение корреспонденции и документов, которые отец оставил после себя.

Покойный герцог был скрупулезен во всём. И особенно в ведении документации. Он никогда не выбрасывал бумаги, храня подробные записи обо всём, что считал важным. И всё бы замечательно, если бы дело касалось только его собственных мыслей и размышлений на тему важных статей законодательства или писем, имеющих отношение к историческим событиям. И если бы отец не хранил подробные записи о рождении жеребят в совершенно другом поместье. Или письма от эксцентричной и давно умершей тетки отца Полетт, которая распространялась о своем кружке шитья и о скандале, учиненном мужчинами, которые больше не носили парики и комнатные туфли с пряжками.

Тем не менее, здесь были собраны и те, и другие документы. Они были небрежно разложены стопками по всему столу, навалены в кипах за креслом и едва ли не вываливались из шкафов.

И в обязанности Саймона входило разобраться с бумагами перед отъездом в Лондон и решить, что со всем этим делать. В действительности он подумывал собрать сведения и издать мемуары отца, поэтому был уверен, что придет время и некоторые из этих записей станут весьма полезны.

Поскольку через несколько часов Саймону предстояло выполнять обязанности хозяина, он бы с удовольствием начал работу по сортировке записей прямо сейчас, но не мог. Вчера после пикника матушка попросила, вернее даже потребовала встречи с ним этим утром. Поэтому Саймон ожидал её визита, прежде чем погрузиться в залежи бумаг,

Словно по сигналу, дверь в кабинет открылась и вошла его мать. Она закрыла за собой дверь и, фыркнув, огляделась.

Когда-то герцогиня славилась безупречной красотой. О ее дебютном сезоне, во время которого мужчины боролись за шанс просто коснуться её руки, до сих пор ходили легенды. Но Роджер Крэторн, тогда еще будущий одиннадцатый герцог Биллингем, заблаговременно заявил на неё свои права. И все знали, что Крэторн всегда, так или иначе, получал то, что хотел.

Саймон вздохнул, размышляя о том, как ухудшились их отношения. Он взглянул на мать. Невозможно было отрицать тот факт, что она всё ещё оставалась весьма привлекательной женщиной. В темных волосах появился лишь легкий намёк на седину и всего несколько морщин портили по-прежнему гладкую кожу.

И всё же чего-то ей недоставало. Карие глаза матери никогда по-настоящему не светились счастьем, из-за постоянного раздражения её рот всегда был плотно сжат, а линия губ превратилась в тонкую полоску. Всякий раз, глядя на неё, Саймон вспоминал те мгновения, когда она отворачивалась от него или смотрела на него с нескрываемым презрением.

Он никогда не пытался выяснить, что же сделал, чтобы вызвать у матери подобную ненависть. Отец никогда не обращал на это внимания, как будто это было не важно. Ведь сам покойный герцог буквально купал сына в любви и ласке. И Саймон понимал, что таким образом отец признавал глубокую и невосполнимую потерю, вызванную материнским равнодушием.

— Сколько раз я говорила ему, что в кабинете настоящий кавардак, — произнесла герцогиня, оторвав Саймона от неприятных воспоминаний.

Он заставил себя снисходительно улыбнуться.

— Всего лишь беспорядок. Но я как-нибудь с этим разберусь.