Робин Хэтчер - Каприз мечты (Обещанный рассвет) Страница 13

– Мистер Брениген!

Такер повернул голову на звук голоса Мэгги. Она стояла рядом, глядя на прерию с таким же выражением в серых глазах, как сам он несколькими минутами раньше.

– Ваша мать скоро поправится.

– Знаю.

Мэгги посмотрела на него. Какие огромные бездонные глаза!

– Когда миссис Брениген была так добра, что взяла нас к себе, я сказала ей, что мы не хотим благотворительности и станем работать, чтобы оправдать проезд. Я и сейчас повторяю это. Я буду править мулами. И я сильнее, чем выгляжу. Только покажите мне, что делать.

– Хорошо, мисс Харрис.

ГЛАВА 7

Мышцы плеч и шеи буквально вопили от боли, ладони рук горели, несмотря на одолженные у Такера перчатки. Все утро он просидел рядом с Мэгги на козлах, давая советы и наставления, поправляя, когда она делала ошибки. Но после дневного отдыха Такер оседлал вороного жеребца и поехал к голове каравана. Он так и не вернулся до сих пор.

Хотя Мэгги боялась править одна, все же почувствовала облегчение оттого, что его нет рядом. Присутствие молодого человека заставляло нервничать, выходить из себя. Но, по крайней мере, он не задавал опасных вопросов и не пытался завести ни к чему не обязывающий разговор, а когда все шло гладко, казался глубоко погруженным в невеселые мысли. Лицо его было хмурым и встревоженным.

– Но! Не спите, лодыри! – прикрикнула она на мулов, начавших подниматься на небольшой пригорок.

Девушка слегка наклонилась вбок, пытаясь разглядеть Такера, но, кроме женщин и детей, шагавших вдоль дороги, и мужчины с кнутом, погонявшего флегматичных быков в облаках пыли, никого не увидела. Где же Такер?

Мэгги выпрямилась, мысленно выругав себя: «Мэгги Харрис, немедленно прекрати это! У тебя и без того немало бед, без того, чтобы беспокоиться о Бренигенах »!

Но девушка не могла перестать думать об этой семье, не могла не гадать, что заставило их отправиться на Запад. Такер сказал, что его отец умер. Но, должно быть, дело не только в этом. Конечно, едва ли не полжизни Мэгги провела, не выходя из дома, больше похожего на тюрьму, но ни слепой, ни глупой не была. Бренигены явно люди не простого рода. Пусть одежда на них старая и заплатанная, но из хорошей ткани и безупречного покроя. Конь Такера был лучшим во всем караване, и даже Мэгги понимала, что седло на нем дорогое.

Вздохнув, девушка покрутила шеей, пытаясь хоть немного облегчить боль. Зачем лезть в чужую жизнь? Наверное, каждый имеет право на секреты. Лучше заниматься собственными делами и позволить Такеру беспокоиться о своих.

Такер молча ехал рядом с Дэвидом, думая о Мэгги, представляя прекрасное сосредоточенное лицо, когда она слушала его наставления. Девушка нервничала, но была полна решимости.

Как бы он хотел понять ее! Одно мгновение она пуглива, как новорожденный жеребенок, а следующее – упрямее любого мула. Одета она плохо и бедно, но в то же время упомянула, что у них была своя кухарка. Временами она казалась застенчивой и неуверенной в себе, словно редко бывала на людях, а иногда во взгляде светилась мудрость много повидавшей женщины, встретившей на своем пути немало бед и опасностей. Мэгги быстро сообразила, что делать, когда Морин обожгла руку, но часто держалась скованно в гостеприимном семейном кругу.

Мэгги была загадкой, и Такер слишком много времени тратил на то, чтобы ее разгадать. Он был рад отдать поводья девушке и ехать рядом с Дэвидом. Правда, если случится непредвиденное, вряд ли Мэгги справится с мулами, но Такеру необходимо было некоторое время побыть без нее – слишком часто он гадал, так же ли сладки на вкус губы Мэгги, как выглядят.

– Нам повезло с погодой.

– Что? – рассеянно переспросил Такер.

– Говорю, нам повезло с погодой. В этих местах весна может быть дождливой и реки выходят из берегов. Иногда застреваешь недели на две, прежде чем удается переправиться на другой берег, и все из-за дождей.

Такер взглянул на ясное голубое небо.

– Как только доберемся до Платта, будем молиться, чтобы сверху упало хоть несколько капель, – усмехнулся Дэвид. – Люди вечно чем-нибудь недовольны.

Такер согласно кивнул.

Воцарилась тишина, и через несколько минут его мысли вновь вернулись к Мэгги.

К вечеру девушка до того устала, что у нее даже не осталось сил поужинать. Как только лагерь был раскинут, она заползла под фургон и мгновенно уснула.

В следующие дни повторилось то же самое. Морин с детьми готовила и убирала. Мэгги и Такер следили за скотом, иногда с помощью Нила, иногда без. Днем Мэгги правила мулами, с каждым разом приобретая опыт в обращении с поводьями и кнутом. Такер не раз предлагал сменить ее, но девушка неизменно отказывалась. Наконец, он перестал просить.

Такер часто отправлялся на охоту и, кроме того, следил за стадом и возвращал отбившихся животных. Иногда помогал Дэвиду проверить лежавшую впереди дорогу. На разговоры с Мэгги почти не оставалось времени: наспех поздоровавшись, оба принимались за работу. Даже если они сидели рядом на козлах, Мэгги всегда была слишком усталой, чтобы вступать в беседу, и зачастую уже спала, когда Такер приходил к костру поужинать.

Мэгги проснулась еще до общего подъема, полежала немного, глядя в темноту, гадая, сможет ли вообще пошевелиться. Казалось, от усталости и грязи нет спасения. Как бы ей хотелось вымыться с ног до головы! Возможно, завтра, если повезет набрести на ручей, она сумеет улучить минуту. Завтра воскресенье, а поскольку Дэвид Фостер был богобоязненным человеком, то считал воскресенье днем отдыха. У Мэгги будет целый день, чтобы найти укромное местечко.

Девушка закрыла глаза и представила дымящуюся горячую воду в ванне, всю в пузырьках душистого мыла. Дядя Сет был слишком жаден, чтобы позволить им подобную роскошь, но Мэгги прекрасно помнила восхитительные запахи мыла и духов, украшавших туалетный столик матери.

Конечно, завтра не будет ничего подобного. Вода окажется ледяной, а мыло, которое удастся отыскать, будет гораздо грубее, чем – то, которым пользовалась мать. Но зато Мэгги наконец удастся стать чистой! И одежду она тоже постирает! Правда, девушка беспокоилась, сколько смогут выдержать ее поношенные платья. У нее их всего два. Хорошо бы сшить новое…

Мэгги представила голубой наряд со множеством оборок и нижних юбок, вроде такого, который носила мать, и вспомнила вечер последнего рождественского бала.

Как прекрасна была Элизабет Харрис, когда грациозно спускалась по ступенькам лестницы, чтобы взять мужа под руку. Мэгги думала тогда, что на свете никого нет прелестнее матери и красивее отца, Джереми Харриса.

Мысленно одернув себя, девушка выбралась из-под фургона. Ни к чему хорошему эти мысли не приведут. Элизабет и Джереми Харрис умерли и похоронены, и Мэгги никогда не носить элегантных платьев, никогда не выступать об руку с представительным мужчиной, таким, как ее отец. Все отнял дядя, и последние пять лет были лишь борьбой за существование. Главным было выжить.