Кортни Милан - Искушение любовью Страница 13

Она даже знала, как добиться желаемого. Она неправильно оценила сэра Марка, но больше она не ошибется.

На этот раз она скажет ему правду.

К тому времени, как он вернулся, дождь прекратился и одежда Джессики успела высохнуть. Он дважды постучал в дверь, и почему-то это прозвучало довольно зловеще.

— Войдите.

Молчание.

— Вам ничего не угрожает, — добавила Джессика. И это была правда. Сегодня ему действительно ничего не угрожало. Полностью одевшись, она села возле камина. Больше никаких ошибок. Она не могла позволить себе ошибиться.

В замке снова щелкнул ключ. Сэр Марк приоткрыл дверь на пару дюймов, но внутрь не зашел. Лицо его пряталось в тени.

— Дождь перестал, — сообщил он, глядя на окно рядом с Джессикой. — Вы сможете спокойно добраться до дома. Я бы предложил вам чаю, но… — Он замолчал и пожал плечами. Жест обозначал, что он не извиняется за свое негостеприимство, а скорее объясняет его.

От чая она бы отказалась при любых обстоятельствах.

— Позвольте мне проводить вас до дверей. — Он повернулся к ней спиной, и Джессика встала. Все ее тело болело, словно она пробежала несколько миль. Сидеть и напряженно ждать его прихода оказалось довольно трудной задачей. Плечи сэра Марка тоже были напряженно выпрямлены, и это странно не соответствовало его плавной походке. У парадной двери он замер, нащупывая дверную ручку.

Джессика предусмотрительно держалась на несколько шагов позади.

— Сэр Марк, думаю, я обязана сказать вам правду.

С тех пор как он захлопнул перед ней дверь гостиной, он не посмотрел на нее ни разу, но сейчас вдруг обернулся, бросил на нее быстрый взгляд через плечо и снова отвел глаза.

— Правда в данном случае достаточно проста. — Несмотря на некоторую резкость слов, его тон был необычно мягким. — Я был слишком груб с вами. Не затрудняйте себя неудобными объяснениями. Давайте не будем об этом говорить.

С таким же успехом он мог сказать «давайте больше вообще не будем говорить». Но Джессику такой исход категорически не устраивал.

— Но я чувствую, что должна рассказать вам, почему я это сделала.

Он не обернулся, но дверную ручку все же отпустил.

— Я сделала это потому, что ненавидела вас, — выпалила Джессика.

На сей раз он повернулся к ней по-настоящему и даже посмотрел в лицо. Большинство мужчин вряд ли улыбнулись бы, если бы женщина призналась им в подобном, но сэр Марк улыбался. Правда, это была не радостная, а скорее удивленная улыбка.

— Я возненавидела вас потому, что вы не сделали ничего особенного. Вы просто руководствуетесь правилами, которым каждая порядочная женщина следует каждый божий день. И тем не менее за такое естественное поведение вас почитают и славят, как будто вы герой. — Джессика не испытывала никаких эмоций, но ее голос почему-то дрожал. Руки, как ни странно, тоже тряслись. — Мне ненавистны эти законы. Если женщина оступается единожды, она проклята навеки. А ваши последователи после многих лет, проведенных в разврате, нацепляют на шляпу кусочек ленточки и тут же превращаются в праведников. Так что я признаю, сэр Марк: я пришла сюда, чтобы соблазнить вас. Я хотела доказать, что вы обыкновенный человек, а не святой. И не пример для подражания. Вы не заслуживаете такого поклонения.

Джессика заговорила громче. Если бы она не знала себя так хорошо, то решила бы, что переживает по-настоящему. Ее спокойствие как будто распускалось, петелька за петелькой, как край старого шарфа.

Но это была неправда. Она ничего не чувствовала. Только ладони вдруг покрылись холодным потом, и ее начала бить крупная дрожь. Кажется, ее тело ощущало то, чего не могло ощущать сердце. Эти слова были недалеки от истины — вернее, они были слишком близки к истине.

Наверное, сэр Марк тоже понял это, потому что его глаза удивленно расширились, а улыбка исчезла. Он посмотрел на нее пристальнее; Джессика задрала подбородок и смело встретила его взгляд.

— Вы абсолютно правы, — наконец выговорил он. — Я согласен с каждым вашим словом. — Тут он неожиданно улыбнулся — и не изумленно, как раньше, а совершенно ослепительно. — Прошу прощения. Я согласен почти с каждым вашим словом. — Он прислонился к дверному косяку. — За единственным исключением. Должен признаться, я очень нравлюсь самому себе.

Никогда раньше Джессика не встречала мужчину, который предпочитал бы правду лести. Сэр Марк как будто сошел со страниц детской сказки — настоящий герой, рыцарь в сияющих доспехах, чистый и непобедимый. И непогрешимый. Но какова же будет ее собственная роль в этой сказке?

— Вы были бы куда более приятным человеком, не будь столь положительны.

— Нет, миссис Фарли. Вы не должны так думать. До сих пор вам прекрасно удавалось не поддаваться всем этим иллюзиям. Я уже говорил вам: я не святой. Меня снедают грехи. Для других это должно послужить чудесным утешением.

— Грехи? Полагаю, это совсем не те широко известные грехи, которым предается большинство мужчин.

— Достаточно известные. — Он пожал плечами. — Например, меня терзает гордыня.

— О, в самом деле?

— В самом деле. — Он заглянул ей в глаза. — Видите ли, я не сверкающая подвеска на ожерелье, которую можно нацепить на шею и продемонстрировать всему миру. Я даже слишком горд для того, чтобы становиться чьей-то… победой.

Это было одновременно объяснение и предупреждение. Теперь Джессика действительно заметила, какой гордый у него подбородок. Ее топорный метод соблазнения не сработал бы даже в том случае, если бы сэр Марк имел большую склонность к греху. Этот человек хотел сам заслужить свою награду.

— Кроме того, — добавил он, — я слишком-слишком горд, чтобы воспылать страстью к женщине, которой не нравлюсь.

— Симпатия в данном случае не имеет значения. Как по-вашему, в чем разница между мужчиной-девственником и неприступной скалой?

Он покачал головой.

— Мужчину-девственника куда легче покорить, — заявила Джессика.

Сэр Марк расхохотался — громко и от души.

— Да, — заметил он. — Такой вы нравитесь мне больше. Гораздо больше. Признаюсь вам откровенно, миссис Фарли, я не испытываю к вам неприязни. Не могу даже сказать, что вы мне не нравитесь, несмотря на ваши бесчестные намерения, проявленные сегодня днем. Полагаю, ваше положение не из легких. — Он смерил ее быстрым взглядом. Сияние его глаз и золотых волос показалось Джессике совсем невыносимым. — Я готов многое простить умной женщине. Особенно такой, которая способна видеть больше, чем окружающий меня ореол святости.

Джессика не совсем понимала, что имеет в виду сэр Марк, но он улыбался, а это было главное. Он не выставил ее вон и не сказал, что впредь не желает с ней разговаривать. У нее снова появился шанс — последний шанс. Практически призрачный. И чтобы получить желаемое, нужно двигаться вперед медленно и осторожно. Очень осторожно.