Нэн Райан - Солнце любви Страница 13

Он засмеялся, а потом, сразу став серьезным, заверил ее:

— Эми, если придет такое время, что один из нас окажется брошен и забыт… это буду я.

Руки Эми автоматически метнулись назад, чтобы опереться на его бедра, обтянутые брюками из грубой ткани.

— Нет! Не говори так! Я никогда не смогу от тебя отказаться! И никогда не смогу тебя забыть.

Он улыбнулся: это было так приятно слышать, и хотелось верить, что так оно и есть. Она повернулась к нему и осыпала утешительными поцелуями его щеку, а он в это время смеялся и уже не в первый раз, давая волю воображению, представлял себе, как будет чудесно, когда они поженятся и станут жить-поживать вместе на дикой прекрасной земле, которая будет их достоянием.

В мире наверняка не было человека счастливее его! Наступит время, когда два величайших сокровища, которые может предложить судьба, будут принадлежать ему и Орилья.

Как только влюбленные достигли высокой ивовой рощи, ограждающей их речной редут, они со смехом соскочили на землю и устроили небольшое состязание: кто быстрее разденется и забежит в холодную прозрачную воду.

Позади задней луки седла на спине у вороной кобылы был закреплен скатанный тючок, где находились панталоны из мягкой оленьей кожи длиной до колена и грубая хлопковая рубашка, составлявшие купальный костюм Эми в первые недели после ее прибытия домой.

Но сейчас никто не снял с лошади этот тючок.

Пару недель назад в такой же жаркий день произошло следующее. Когда Эми собралась удалиться под прикрытие ив, чтобы там переодеться, Луис обратился к ней с вопросом:

— Тебя не оскорбит, если я стану купаться без рубашки и без этих тяжеленных штанов?

Он похлопал по бокам своих плотных брюк, прокаленных на солнце.

Не имея ни малейшего представления о том, что на нем надето из белья, она покачала головой. Он мгновенно скинул рубашку, расстегнул тяжелые брюки и бросил все это на песок, а потом еще и отпихнул ногой в сторону. И вот он уже стоял, улыбаясь, не прикрытый ничем, кроме узкого замшевого лоскутка на бедрах.

Это был первый раз, когда Эми видела его без рубашки, не говоря уже о брюках. Зажав в руках собственные купальные принадлежности, она смотрела на него во все глаза. Казалось странным и необычайно красивым, что у него и грудь, и ноги имеют такой же бронзовый оттенок, как лицо.

Иногда ей случалось оказаться свидетельницей того, как отец на скорую руку ополаскивался на кухне. При том, что его лицо и шея, так же как и мускулистые руки, были покрыты загаром, на спине и груди у него кожа оставалась светлой — там, где ее обычно защищала рубашка. У Тонатиу в отличие от ее отца на груди не было растительности. Эми не могла отвести глаза от его высокой фигуры, сужающейся книзу, блестящего торса, выступающих ребер, плоского, подтянутого живота и сильных стройных ног, словно отлитых из металла. А то подобие нательных штанов, что еще на нем оставалось, было столь коротким, что позволяло видеть и часть крепких бронзовых ягодиц, и это также не ускользнуло от взгляда Эми.

Впрочем, при всей своей невинности Эми не лукавила перед собой, понимая, что больше всего ее завораживает та часть его «анатомии», которая была едва прикрыта замшей, и это понимание вогнало ее в краску. Она почувствовала, что лицо у нее залилось румянцем, когда ее взгляд упал на узкую полоску, закрепленную завязками над обнаженным бедром. Ей невольно подумалось, что стоит ему сделать одно быстрое движение — дернуть за конец шнурка, образующего весьма незамысловатый узел, — и на Тонатиу вообще ничего не останется.

Запинаясь, она проговорила:

— Я… ах… я пойду… надену мои…

— Погоди, — остановил он ее и сделал шаг по направлению к ней. — На тебе же надето нижнее белье, разве нет?

— Конечно!

— Тогда почему бы тебе не поплавать в нем? Когда выйдешь из воды, солнце высушит его за пару минут.

Мгновение она стояла, растерянно глядя на него. Когда перед тобой стоит высокий бронзовый, почти обнаженный Бог-Солнце, думать трудно и мысли путаются.

— Да, пожалуй, это можно.

Луис улыбнулся, поднял руку и дотронулся до ее щеки.

— Я зайду в воду и подожду, пока ты разденешься.

— Чудесно, — согласилась она.

Но он не сделал ни шага. Не сходя с места, Эми бросила на землю свое купальное облачение и отвернулась от Луиса. Пальцы у нее слегка дрожали, когда она расстегивала пуговицы блузки и высвобождала руки из рукавов. Затем наклонилась, стянула с ног сапожки и чулки, а потом выпрямилась.

Все еще не преодолев сомнений, она стояла, спиной ощущая, как он смотрит на нее, и гадала, не лучше ли будет, если она снова наденет блузку. Но вот руки Эми двинулись к пуговицам брюк. Расстегнуть их было куда проще, чем застегнуть, а потом ей уже ничего другого не оставалось, кроме как снять их. Для этого понадобилось засунуть большие пальцы под пояс, несколько раз покрутить ладными бедрами из стороны в сторону и, должным образом извернувшись, сдернуть брюки вниз. Сначала они соскользнули до колен; тогда она наклонилась, стянула их до земли и, переступив через них, облегченно распрямилась.

Она и не подозревала, какое наслаждение доставило это зрелище Луису, наблюдавшему за каждым ее движением.

Эми медленно повернулась, и улыбка, игравшая на лице Луиса, начала меркнуть.

Перед ним стояла Эми, одетая в хлопковые панталоны и сорочку, отделанные кружевами и лентами, и такой милой застенчивой улыбки он никогда не видел на ее лице! Узкие лямки и короткий лиф сорочки позволяли видеть безупречные плечи цвета слоновой кости, лебединую шею и точеные руки, а высокая полная грудь скрывалась под искусно уложенным кружевом.

Узенький поясок панталон, доходивших до середины бедра, был тщательно завязан на тонкой талии, а нижнюю их кромку также украшало кружево… Да, этот легкий наряд таил в себе такой соблазн, что Луис с непривычки просто оцепенел. При виде ее длинных незагорелых ног и стройных бедер у него пересохло во рту.

— По… по-моему, нам уже пора нырнуть в воду. А ты как считаешь? — спросила она.

— Чем скорее, тем лучше, — подтвердил он.

И вот теперь, угнетающе-жарким июльским днем, они разделись до белья и, не теряя времени, взобрались по крутой каменистой тропинке среди скал, заросших диким виноградом, на широкий уступ рядом с низвергающимся потоком. Несколько секунд — и они уже стояли на краю, высоко над холодной глубокой заводью.

Луис ждал, пока она заплетала свои распущенные золотистые волосы в толстенную косу и как попало прикалывала ее на макушке. Покончив с этим делом, она покосилась на Луиса:

— Наконец-то готово. Будем нырять? Хочешь, я прыгну первая?

— Я придумал кое-что получше, — заявил он и опустился на колени, там где поверхность камня была гладкой. — Забирайся ко мне на закорки, прыгнем вместе.

— Вот это да! — с готовностью согласилась Эми. Обойдя вокруг него, она послушно обвила руками его шею, а ногами — туловище. Руками он подцепил ее под коленки и поднялся на ноги, подтянув ее как можно выше у себя на спине. Он встал на самый край уступа, так что пальцы его ног уже висели в воздухе.

— Держись крепче, — предупредил он и спрыгнул с уступа.

Пока они летели вниз, Эми отчаянно вопила. Но вот ныряльщики «солдатиком» пронзили спокойную гладь холодной заводи, и вода сомкнулась над их головами. Они погрузились почти до самого каменистого дна. Эми изо всех сил держалась руками и ногами за Луиса. Он резко заработал ногами, и они вместе вынырнули на поверхность. Здесь он подтянул ее так, чтобы она оказалась не за спиной у него, а лицом к лицу, поцеловал мокрые смеющиеся губы, и оба снова ушли на глубину.

Какое-то время они беззаботно играли в холодном бодрящем потоке, плавая наперегонки от берега к берегу, осыпая друг друга брызгами посредине и изображая акробатические трюки под водой. Когда Эми, задыхаясь и кашляя, вынырнула на поверхность после соревнования — кто дольше продержится под водой, обеспокоенный Луис сгреб ее в охапку, доплыл до отмели и вынес на руках из воды.

— Как ты себя чувствуешь? — тревожно спросил он, бережно усадив ее на одеяло, разостланное на траве в тени.

— 3-з-замечательно… замечательно, — умудрилась она выговорить, продолжая кашлять, и благодарно улыбнулась, когда он, как полагается при кашле, похлопал ее по спине.

Мало-помалу кашель прекратился, и на смену похлопыванию по спине пришли ласки. Потом настала очередь поцелуев, и вскоре дневная прогулка превратилась в волнующий опыт взаимного чувственного познания, который мог привести только к нарастанию безотчетной неудовлетворенности.

Или к исполнению желаний.

Глава 8

Ее блестящие, зачесанные кверху волосы без единой седой пряди еще сохраняли свой золотистый оттенок. Высокая гибкая фигура не утратила былой стройности. Морщины не пролегли у нее на лице, и светлая кожа оставалась такой же гладкой и свежей, как в те дни, когда она была юной и беззаботной техасской красавицей.