Вирджиния Хенли - Брачный приз Страница 14

— Ого, ссора влюбленных, не так ли?

— Да, — кивнула Розамонд, — что-то в этом роде.

Именно в эту минуту зеленые глаза пронзили ее пристальным взглядом. Хотя сегодня вечером в зале собралось более двух сотен людей, сэр Роджер ухитрился заметить появление Розамонд. Она не только оказалась самой высокой из женщин, но и единственной, кто мог похвастаться сверкающей массой золотистых волос. Когда она направилась к Ричарду Глостеру, Род затаил дыхание.

«Она не осмелится на столь легкомысленный поступок!» — свирепо твердил он себе. Но Розамонд осмелилась. Род наклонился к лорду Эдуарду и что-то тихо сказал. Принц знаком подозвал оруженосца, стоявшего за его резным стулом, и послал к Глостеру.

— Лорд Эдуард просит об удовольствии поужинать в обществе дамы, господин мой, — сказал оруженосец Ричарду.

Услышав это, Розамонд злобно прошипела:

— Эдуард никогда не просит, он приказывает!

— Но просьбами принца невозможно пренебречь — у королевской семьи свои привилегии, — усмехнулся Глостер.

Розамонд закрыла глаза и ощутила, как кровь отливает от щек.

— Кровь Господня, Ричард, вы и понятия не имеете…

За высоким столом ей уже приготовили место между принцем и его управителем. Едва Род галантно поднялся и отодвинул для нее стул, принц весело объявил:

— Сэр Роджер жаждет вашего присутствия.

— С каких это пор? — фыркнула Розамонд и, бросив раздраженный взгляд на смуглое лицо жениха, сразу поняла, почему ее отвлекли от разговора с Глостером. — Не настолько я доверчива! Неужели вы отказываете мне хоть в малом умишке?

— Ах, красота, ум и пылкий нрав — опасное сочетание. Я сказал бы, легко воспламеняющееся.

— Да, попробуйте подойти ближе — обожжетесь!

Род принял вызов, накрыв ее руку ладонью. Розамонд ужасно хотелось вонзить в него кинжал, но она смогла лишь ущипнуть его. Род даже не поморщился, только угрожающе прищурился:

— Ты чересчур порывиста. Советую для твоего же блага быть немного сдержаннее. Тебя давно пора укротить.

Его глаза и чресла полыхали желанием, которое он не считал нужным скрывать.

— Собираешься взять эту обязанность на себя? — съязвила она, гневно откидывая назад волосы.

— Розамонд, — прошептал ей на ухо принц Эдуард, — до меня доносится каждое слово вашей перебранки.

Девушка вызывающе повела плечом.

— Нам по крайней мере нечего скрывать! — выпалила она и тут же осеклась, готовая откусить предательский язык.

Род больно сжал ее пальцы, но она понимала, что заслужила куда более суровое наказание.

Удостоверившись, что Розамонд поняла предостережение, он поспешно сменил тему, чтобы выручить ее:

— Советую завтра подняться на крепостной вал. Тебя ждет незабываемое зрелище. Граф Симон предложил воинам переплыть ров в полном вооружении.

— И ты тоже намереваешься участвовать?

— Разумеется.

— Прекрасно! Прыжок в ледяную воду может оказаться лучшим лекарством для этой опухоли, — объявила она и, лукаво подмигнув, пояснила: — На твоей руке.

Нет, он не допустит, чтобы последнее слово осталось за ней! Род навел справки о рыцаре по имени Рикард и узнал, что это не кто иной, как Рикард де Берг, чей богатый ирландский род владел всеми землями к западу от реки Шаннон. Услышав это от своего оруженосца Гриффина, Роджер едва не задохнулся от зависти — зависти к такому отцу и столь обширным владениям. Розамонд Маршал таяла, произнося имя Рикарда, и в груди Роджера поселилась змея ревности.

— Твой странствующий рыцарь, сэр Рикард де Берг, насколько мне известно, вернулся в Ирландию.

— В Ирландию? — заволновалась Розамонд. Роджер с притворным участием покачал головой:

— Поговаривают о свадьбе. Невеста, разумеется, ирландка. Что ж, нет ничего разумнее, чем жениться на соотечественнице.

Нет, этого не может быть! Не может быть!

Розамонд ощутила, как сжимается сердце. Кажется, оно вот-вот остановится!

Она сникла, охваченная мучительной тоской, безразличная ко всему окружающему, сознавая только, что боль с каждой минутой становится сильнее. Горло перехватило, она едва могла дышать. Слезы жгли веки, а в ушах стоял оглушающий рев.

Роджер, не сводивший с нее взгляда, понял,, что творится в душе его невесты. Он пылал злорадством, сообщая ей новость, но сейчас совесть не давала ему покоя. Первым его порывом было утешить Розамонд, но это было бы по меньшей мере глупо. Будь он проклят, если станет поощрять чувства своей невесты к другому мужчине, особенно к безупречному Рикарду де Бергу!

Розамонд не знала, долго ли она просидела неподвижно, тупо уставясь в пространство. Наконец она немного пришла в себя и с облегчением увидела, что слуги убирают со столов. Она честно боролась с безумным желанием сорваться с места и убежать и при этом сознавала, что если не останется одна, попросту сойдет с ума. Словно во сне Розамонд поднялась, поклонилась лорду Эдуарду и величаво выплыла из парадного зала.

Но даже когда она очутилась в спальне, желание куда-нибудь скрыться не исчезло. Поэтому Розамонд решила, что уедет в Першор на рассвете. Завтрашний день — самое подходящее время ускользнуть из Кенилуорта незаметно, пока всеобщее внимание будет приковано к переплывающим ров рыцарям. Она сказала о поездке Нэн, и обе допоздна укладывали вещи. Беседу с леди Элеонорой лучше отложить до утра.

Когда все приготовления были закончены, Розамонд, донельзя измученная, легла в кровать и мгновенно заснула.

Утром она все еще терзалась тревожными мыслями, хотя Элеонора одобрила ее намерения.

«Несомненно, она знает, что я убегаю, — подумала Розамонд, — убегаю от Роджера де Лейберна. Но убегаю я также и от себя, и от той муки, которая меня терзает. Не могу вынести известия о женитьбе сэра Рикарда. Я не в силах оставаться в Кенилуорте. Мне необходимо уехать».

— Не забудь взять с собой конюха, дорогая, и любых слуг, которые тебе понадобятся. Думаю, неплохо захватить чистое белье и перины с подушками, — сказала леди Элеонора.

Путешественники, выехавшие из замка с первыми лучами солнца, рассчитывали прибыть в Першор до полудня. Всю дорогу Розамонд, погруженная в собственные мысли, ничего не замечала вокруг. Как она могла быть столь глупой и наивной, чтобы влюбиться в сэра Рикарда де Берга? Да, он может считаться идеалом рыцаря, но до чего же смехотворным было ее стремление завоевать сердце ирландского воина!

Всякая любовь означает потерю, так было и будет. Скольких родных ей людей она уже потеряла! Когда наконец она усвоит эту простую мудрость? Она так рьяно охраняла свое сердце, что же заставило ее столь легко сдаться? Неужели Деми права? Неужели она втайне мечтает о любви? В таком случае надо немедленно положить конец этим бредням, ибо единственная награда за любовь — сердечные раны. Кому, как не Розамонд, знать, что женщина может погибнуть от разбитого сердца. Так произошло с матерью, когда отец погиб в бою. Нет, она закует свое сердце в железные латы, хотя даже это не исцелит раны, нанесенные ей женитьбой сэра де Берга.