Кристина Додд - Мой милый победитель Страница 14

Похоже, господа английские коммерсанты ставят под сомнение не только его умственные способности, но и остроту слуха. Вот и двери роскошного кабинета, некогда принадде» жавшего отцу Винтера, а впоследствии и его матери. Молодой человек затворил за собой дверь и занял место своих предшественников за письменным столом. Он раскрыл главную книгу и принялся листать ее, колонку за колонкой подсчитывая числа в уме — в точности, как учил его отец.

Дорогие Ханна и Памелла!

Леди Раскин любезно предоставила мне возможность написать вам, милые мои подруги и наперсницы, так что я попытаюсь вкратце обрисовать события последних трех недель.

Прежде всего хочу рассеять ваше беспокойство: мне посчастливилось ни разу не столкнуться с обитателями Поттербридж-холла. Мне даже удалось уклониться от посещения церкви в Вестфорде под предлогом необходимости повременить, пока дети не постигнут тонкости поведения в святом месте, чтобы составить мне компанию. Конечно, это откровенное малодушие с моей стороны. Мое единственное оправдание в том, что одно воспоминание об этих, таких знакомых, исполненных презрения лицах заставляет меня корчиться от боли. За свою трусость я наказана постоянным страхом повстречать одного из моих кузенов или тетку, или, упаси, Господи, самого дядюшку. С кем еще, кроме вас, я могу поделиться своими мыслями? Уверяю вас, все будет хорошо, так что не волнуйтесь обо мне.

По прибытии в Остинпарк выяснилось, что ситуация такова, какой ее описывала леди Раскин. Дети долгое время пользовались чрезмерной свободой. Английские ребятишки их возраста давно приобщены к занятиям в классной комнате. В результате я вынуждена объяснять моим подопечным прописные истины. Например, Робби и Лейла считали, что лучшее применение стульям — забросить ноги на сидение, лежа при этом на полу. Девочка объяснила, что знания получать можно и в такой позе.

Друзья мои! Не подумайте, что девочка мне дерзит. Эти дети очень покладисты. Они внутренне доброжелательны к окружающим, в силу чего их вежливость и отзывчивость естественны. Одно удовольствие учить этих любознательных, добродушных ребят! Но вот какую вилку выбрать за столом, как правильно поклониться или повести беседу — в этих вопросах дети сразу идут ко дну. Кажется странным, что занятия математикой, физикой, языками, географией — предметами, в обучении которым у меня нет большого опыта, — нам даются легко. А вот в тех аспектах воспитания, где я особенно сильна, я продолжаю терпеть поражение.

Но я отвлеклась. Я объяснила детям, что, лежа на полу и глядя в потолок, они не увидят карту или полоску бумаги с выведенными на ней буквами, или грифельную доску, на которой я спрягаю французские и латинские глаголы. Робби согласился, что ногами они ничего не увидят, так что теперь дети сидят правильно. Да, мои дорогие, мне брошен серьезный вызов, но тем отрадней будет победа.

К вящему облегчению, со дня моего прибытия отец детей, виконт Раскин, и его мать большую часть времени проводили в Лондоне. Вы ведь не знали, что он жив, не так ли? Или только я ошибочно считала его погибшим? Он очень даже жив и, несмотря на продолжительное отсутствие, не дает о себе забыть. В конце недели я отчитываюсь ему о проделанной работе. Он внимательно следит за нашими успехами. А еще он очень привязан к Робби и Лейле. Если отец дома, он непременно завтракает вместе с детьми. И если его интерес к развитию детей радует, то я просто в отчаянии от их поведения после таких совместных завтраков. Лорд Раскин, знаете ли, настоящий дикарь…

Глава 6

Вот и подошла к концу последняя сказка «Тысячи и одной ночи». Шарлотта закрыла книгу и откинулась на спинку кресла.

— Хорошая сказка? Понравилась так же, как и другие? Ответ был ясен заранее. Дети Винтера примостились у ее ног, грезя об удивительном многообещающем мире, в котором было полно чудес и существовали даже ковры-самолеты и волшебные пещеры, полные сокровищ.

Шарлотта знала, что это недозволенная слабость с ее стороны, но на какое-то время она сама увлеклась повествованием, разделив эмоции детей.

Она поднялась и уложила книгу в саквояж.

— Сегодня прекрасный день, и обед на свежем воздухе пойдет вам на пользу, — сказала девушка, поправляя белый крахмальный воротничок и манжеты, украшавшие синее платье из саржи. Оправдывая ее ожидания, дети тоже встали и, копируя движения гувернантки, принялись приводить в порядок одежду. Робби выглядел вполне опрятно в своих черных брюках и короткой курточке. Но Лейла… Шарлотта сдержала вздох. Девочка не просто носила одежду — она ее, что называется, изнашивала. Юбка из розового канифаса Ужасно измялась. На правом рукаве красовалась чернильная клякса. Заметив ее, Лейла нахмурилась, попыталась разгладить юбку да вернула в косу выбившуюся прядь.

Когда Лейла закончила свой туалет, Шарлотта протянула обоим руки.

— После еды пойдем гулять, и вы расскажете мне об Эль-Бахаре.

Это вошло в обычай. Каждый день они выбирались на пешие прогулки. Робби упражнялся в метании ножа. Лейла гонялась за бабочками и кувыркалась в траве. Попутно дети делились воспоминаниями о прежнем доме. Им нравилось рассказывать Шарлотте о жизни в пустыне: выходило, будто они учат собственного учителя. И, надо сказать, девушка по-настоящему увлекалась, рисуя в воображении бесконечные барханы, верблюдов, которые умели плеваться и от которых пахло навозом, выбеленные солнцем скелеты и оазисы, которые вдруг оказывались зыбкими миражами.

— Летом обед под открытым небом может входить в программу различных празднований, — поясняла Шарлотта, пока они шли вниз по ступенькам и дальше по коридору. — Во время таких застолий следует помнить, что правила этикета остаются прежними.

Лейла скорбно вздохнула:

— Опять эти дурацкие манеры! Я не хочу о них говорить.

— Именно хорошие манеры отличают воспитанных людей от провинциалов, — пожурила девочку Шарлотта.

— А я думал, их отличает воспитанность, — заметил Робби. Сзади раздался громкий смех.

— Попались, мисс леди Шарлотта! — в дверях галереи стоял Винтер.

— Папа! — Лейла бросилась к отцу.

Он подхватил дочь на руки и поцеловал в голову, второй рукой обнял подбежавшего Робби. Винтер широко улыбался, но Шарлотта обратила внимание на прорезавшиеся между бровей складки, которых раньше не замечала. Лорд Раскин был босоног, рубашка распахнута, а волосы, казалось, давно не знали расчески. Довершали образ дикаря давний шрам через всю щеку и эта ужасная серьга.

Надо сказать, его наряд смотрелся весьма экзотично. В этом и состояла основная причина, по которой Шарлотта избегала совместных завтраков. Этот человек был для нее воплощением всего необычного, недосягаемого и… желанного.