Анри де Ренье - Страх любви Страница 14

Г-н де Валантон в своем друге Руасси весьма скоро открыл слабое место: поэтому он не уставал расточать похвалы по адресу г-жи де Бруань, к которой г-н Руасси повез его с визитом. «Она поистине изумительна! Господину де Бруаню, вероятно, было горестно умирать, оставляя после себя столь привлекательную вдову. Это замечательная женщина». Г-н Руасси расцветал. Разумеется, он был счастлив таким соседством. Сношения между Онэ и Корратри завязались только три года тому назад, после смерти несносного г-на де Бруаня, бывшего при жизни самым сварливым из соседей. Вдова не походила на него, поэтому между нею и Руасси установились наилучшие отношения. И г-н Руасси фатовато поглаживал свою седеющую бородку с таким видом, что Марсель Ренодье спрашивал себя, нет ли чего-нибудь серьезного между г-жою де Бруань и г-ном Руасси. Сдержанная улыбка г-на де Валантона, казалось, свидетельствовала об отсутствии у него на этот счет сомнений, что приводило в восторг г-на Руасси. Г-н де Валантон всем нравился…

М-ль Руасси пользовалась, разумеется, значительной долей его забот и его предупредительности; но по отношению к нему поведение молодой девушки было весьма странным. Марсель еще лучше отдавал себе отчет в этом теперь, когда она вернулась к своему обычному состоянию. Во время пребывания г-на де Валантона Жюльетта вела себя своенравно. Она казалась озабоченной. Порой она исчезала на все послеобеденное время; ее искали и не могли найти. Тогда Марсель видел, как г-н де Валантон и г-н Руасси долго ходили по огороду, оживленно о чем-то совещаясь, или же углублялись в рощицу, идя рядом, с видом самым таинственным. Приехав в Онэ ради охоты, г-н де Валантон охотился всего два раза за две недели; он проводил время с г-ном Руасси, Марселем и Жюльеттой, когда она не ускользала из их общества под предлогом писания писем монастырским подругам или ухаживания за стариком Дрюэ, который в конце концов порезал-таки себе палец, оттачивая косу.

Г-н де Валантон обращался с м-ль Руасси запросто и в то же время почтительно. Он разговаривал с нею в тоне дружески-игривом, придумывал, чем бы ее позабавить или насмешить, и старался заставить ее забыть разницу их лет. Несколько раз они совершали довольно далекие прогулки в рощицу. Но нередко она подчеркнуто избегала его или резко от него отходила. Марсель отметил эту неровность в ее обращении. Он замечал, что м-ль Руасси по отношению к г-ну де Валантону то проявляла кокетство, почти вызывающее, то выказывала холодность, почти презрительную. В обоих этих случаях г-н де Валантон не расставался со свою снисходительной улыбкой, между тем как г-н Руасси был, казалось, в восторге от игривых выходок своей дочери и сердился на ее строптивость.

Эта перемежавшаяся игра длилась до самого отъезда г-на де Валантона. Марсель помнил обстановку его отбытия: нетерпеливую лошадь, бившую копытом на переднем дворе, где она пугала кур, щипавших траву; г-на Руасси, который собрался провожать на станцию г-на де Валантона, застегивающего перчатки. Марсель, простясь с г-ном де Валантоном, удалился из скромности, оставив их втроем стоящими около коляски, так как м-ль Руасси была также там. Он из приличия, уходя, смотрел на голубей, влетавших и вылетавших в окошко голубятни. Он думал о тех, которые несколько месяцев тому назад ворковали за стеклами его закрытого окна. Он также должен был скоро уехать, чтобы вернуться в свое печальное жилище. Он не мог злоупотреблять до бесконечности гостеприимством хозяев Онэ. Скоро та же коляска будет запряжена для него. И он ощутил чувство тоски. Придется покинуть Жюльетту.

Закрывая за собой калитку, он увидел, как г-н де Валантон целовал руку молодой девушки. Г-н Руасси волновался и казался недовольным, г-н де Валантон был словно смущен. Жюльетта ласкала шею лошади. Г-н Руасси говорил. Марсель слышал голос, но не различал слов.

Потом г-н Руасси и г-н де Валантон заняли места в коляске. Стоя на пороге дома, Марсель увидел Жюльетту, которая шла по мостику канала, направляясь в поле. Не смея следовать за нею, он поднялся наверх, в свою комнату… Выдвинутый ящик комода обезглавливал мандарина и отрезывал угол пагоды. Китайская физиономия, золоченая, среди черного лака, иронически усмехалась.

VIII

Несколько дней спустя после отъезда г-на де Валантона м-ль Руасси и ее отец поехали с визитом к г-же де Бруань. Вечером, после обеда, во время которого молодая девушка казалась озабоченною, она сослалась на легкую усталость и ушла наверх в спальню. Когда дочь удалилась, г-н Руасси закурил сигару, помолчал с минуту, счищая ногтем хлебные крошки, и наконец предложил Марселю Ренодье пройтись по саду.

Стоял чудесный и уже прохладный осенний вечер. Близились последние дни сентября. Г-н Руасси увлек Марселя в сторону огорода. Сквозь неплотно сколоченные доски мостика песок с их подошв посыпался в спокойную и черную воду канала. Г-н Руасси шел медленно; Марсель следовал за ним. Влажные бордюры и клумбы благоухали в ночном воздухе. Огород поднимался тремя обработанными площадками, соединенными дорожками по косым склонам. Последняя из этих площадок оканчивалась у высокой стены, вдоль которой тянулись шпалеры плодовых деревьев. Здесь поспевали великолепные персики, составлявшие гордость Онэ. Груши, равным образом, процветали здесь. Отсюда сверху был виден темный дом. Окна столовой были еще освещены, так же как и окна в комнате Жюльетты. За домом луна серебрила тополя, окаймлявшие реку. Она уже готова была подняться из-за них и засиять в вышине неба.

Г-н Руасси ходил взад и вперед вдоль шпалерника. Марсель ощущал крепкий дым его сигары, который смешивался с запахом земли и листьев. Вдруг он обернулся:

— Чудесная ночь, не правда ли, дорогой Марсель?

Он затянулся и смолк, потом опять вдруг решился:

— Послушайте, мне надо с вами поговорить, и, честное слово, я предпочитаю прямо перейти к делу, так как я уверен, что вы не истолкуете в дурную сторону то, что я имею сказать вам. Я вас очень люблю, я был другом вашего отца, и эта двойная привязанность позволяет мне с более легким сердцем подойти с вами к теме несколько щекотливой.

Он нащупывал под листвой шпалеры холодную и скрытую мякоть груши, меж тем как другой рукой он стряхивал пепел сигары.

— Да, дорогой Марсель, я вас очень люблю; скажу больше: вас в Онэ все очень любят…

Он остановился. Марсель хотел ответить, он искал слов признательности и благодарности, но мог лишь пробормотать:

— Я был бы весьма неблагодарным, дорогой господин Руасси, если бы…

Он запутался. Г-н Руасси не дал ему кончить:

— Да нет же, нет!.. То, что мы сделали для вас, пустяк, и мы были искренно рады видеть вас у себя.