Виктория Холт - В тени граната Страница 14

— Вы не спрашивали нашего разрешения на то, чтобы отослать ее туда.

— Я не думал, что Ваше Величество пожелает заниматься семейными делами.

Король густо покраснел; он старался сдержать вспышку нарастающего раздражения. Положение было щекотливое. Ему хотелось знать, как много из всего этого дошло до ушей королевы, и он надеялся, что сможет дать выход своему гневу таким образом, чтобы Катарина никогда об этом не узнала.

— Меня всегда интересует благоденствие моих подданных,— проворчал он.

— Ее супруг счел, что она нуждается в том, что может ей дать монастырь.

— Вы же знаете, я мог бы приказать вернуть ее ко двору.

— Божьей милостью Ваше Величество — король этого государства. Но Ваше Величество мудрый человек и знает, какие скандальные слухи пойдут при дворе и по всей стране, если женщину, отправленную мужем в монастырь, удалят оттуда по приказу короля.

Генриху хотелось яростно затопать ногами. Бэкингем был старше его и знал, как поймать его в ловушку. Как он смеет стоять там с таким дерзким и надменным видом! Он забыл, что разговаривает со своим королем?

Несколько мгновений Генрих твердил себе, что пошлет за Анной; он демонстративно сделает ее своей любовницей, и весь двор — да и все подданные тоже — должны понять, что он король, и когда он приказывает что-то какой-то женщине или мужчине, их дело повиноваться ему.

Но такое поведение не подобает тому человеку, каким он является в представлении своих подданных. Генрих был в нерешительности. Он всегда думал о толпах, которые начинали ликующе кричать при его, появлении, и вспоминал угрюмые взгляды, которые доставались на долю их отца. Ему припомнились также услышанные им истории о том, как его отец боролся за трон. Если он вызовет неудовольствие народа, люди могут вспомнить, что родословная Тюдоров не такая уж и чистая, как могла бы быть, и что найдутся другие, которых могут счесть более достойными для престола. Нет. Он останется народным идолом — идеальным королем и супругом; но при этом не позволит никому из своих подданных диктовать ему, что нужно делать.

— Милорд Бэкингем,— сказал он,— вы покинете двор. И вы не появитесь здесь впредь до моего разрешения.

Бэкингем поклонился.

— Можете идти,— продолжал король.— Мне больше нечего вам сказать. Должен рекомендовать вам уехать в течение часа, ибо если я узнаю, что вы задержались дольше, я, может быть, не буду таким снисходительным.

Бэкингем удалился, а король заметался из стороны в сторону, как лев в клетке.

Он вызвал к себе одного из пажей и сказал:

— Пошлите за леди Фицуолтер. Мне нужно непременно поговорить с ней.

Паж помчался выполнять его приказ и вскоре вернулся с Элизабет Фицуолтер.

Она выглядела обеспокоенной, с удовольствием заметил Генрих. Чопорная женщина, подумал он, в ней совсем нет чувственности ее сестры. Ее появление напомнило ему об Анне, и он опять пришел в ярость, понимая, что потерял.

— Леди Фицуолтер,— сказал он,— вы, я полагаю, одна из фрейлин королевы.

Она была в замешательстве. Ведь он же знал ее. Он так часто видел ее в обществе королевы.

— Я сказал, что вы одна из фрейлин Ее Величества? Это была ошибка, леди Фицуолтер. Мне следовало сказать, вы были.

— Ваше Величество, какой проступок?..

— Мы не обсуждаем, почему мы удаляем от нас тех, кто вызвал наше недовольство, леди Фицуолтер. Мы просто их удаляем.

— Ваше Величество, я умоляю вас...

— Вы теряете попусту время. Вы просите напрасно. Возвращайтесь в свои апартаменты и поторопитесь покинуть двор. Мы желаем, чтобы вы уехали в течение часа.

Испуганная леди Фицуолтер присела в реверансе и удалилась.

Несколько минут Генрих не сводил глаз с двери. Он думал о чувственной Анне и внезапно понял, что ему крайне необходима перемена, новая женщина, совершенно непохожая на его жену.

Затем вновь стал расхаживать взад и вперед... лев, не уверенный в своей силе, но знающий о своей клетке. Прутья клетки прочные, но сила его растет. Он знал — в один прекрасный день он вырвется из клетки. И тогда ничто и никто в мире не сможет его сдержать.

Элизабет Фицуолтер бесцеремонно зашла в покои, где сидела за шитьем королева и Мария де Салинас.

Катарина с удивлением посмотрела на свою фрейлину, но при виде ее искаженного лица быстро встала и подошла к ней.

— Что вас так обеспокоило? — спросила она.

— Ваше Величество, меня удаляют от двора.

— Вас удаляют! Но это невозможно. Никто кроме меня не имеет на это власти. Почему...— Катарина замолчала, и лицо ее исказилось от ужаса. Конечно, был еще один, кто имел такую власть.

Элизабет встретила взгляд Катарины и та прочла в ее глазах правду.

— Но почему? — потребовала королева.— На каких основаниях? Почему королю нужно вас удалять?

— Мне трудно вам сказать, Ваше Величество. Я должна покинуть дворец немедленно. Мне было приказано собраться и удалиться в течение часа. Прошу разрешить мне пойти собираться.

— Но ведь король наверно объяснил вам причину. А ваш брат?

— Он уже уехал, Ваше Величество, и моя сестра тоже.

— Значит, король недоволен всей вашей семьей. Я пойду и повидаюсь с ним. Спрошу, что это значит. Он ничего от меня не скроет.

Мария де Салинас, искренне любившая королеву бескорыстной любовью, положила руку на локоть королевы.

— Да, Мария?

Та беспомощно поглядела на Элизабет, как бы прося у той разрешения говорить.

— Что такое? — спросила Катарина. — Если есть что-то, о чем я должна знать, ваш долг сказать мне об этом.

Обе женщины молчали, как будто каждая ожидала, что заговорит другая.

— Я пойду к королю,— сказала Катарина.— Я спрошу его, что это значит, потому что вижу, вы обе что-то знаете, о чем, как вы думаете, мне не следует говорить.

— Я должна сообщить Ее Величеству. Думаю, она должна знать.

Катарина прервала ее строгим тоном:

— Ну же, Мария, довольно. Скажи мне сейчас же.

— Муж и брат графини Хантингдон увезли ее из дворца, потому что они... они опасаются дружбы короля.

Катарина побледнела. Ныне она была почти уверена, что беременна, и раздумывала над тем, нужно ли сказать королю. Она предвкушала, как он обрадуется, и повторяла себе, как она должна ему быть благодарна за его супружескую верность.

Она перевела свой взгляд с Марии на Элизабет в полном замешательстве. Дружба короля с женщиной несомненно могла означать только одно.

Но, должно быть, они ошибаются. Они наслушались сплетен. Это неправда. Он всегда оставался ей верным. Он верит в святость брака и сам часто говорил ей об этом.