Эшли Макнамара - Джентльмен-дьявол Страница 14

Подхватив юбки и не надев даже шляпу, она бежала по улице к тропинке на пляж. Дыхание рывками вылетало из ее губ, ребра, казалось, задевали косточки корсета. Августовское солнце пекло, но, несмотря на это, по спине Изабеллы сбегали капли холодного пота.

Что, если Джека снова подхватила волна? И теперь его несет по ледяному простору пролива? Слезы выступили на глазах Изабеллы. Она представила, как волны швыряют его маленькое тельце и течение уносит его. Уносит ее Джека, и крепкого и хрупкого одновременно, достаточно сильного, чтобы не выказать страха, но беспомощного перед неодолимой силой воды.

Почти вслепую, спотыкаясь на каждом шагу, Изабелла спускалась по склону к пляжу. Поскользнувшись на осыпающемся гравии, она остановилась, глубоко вздохнула и открыта глаза.

Ничего, лишь скорбный крик одинокой чайки. Ветер продолжал дуть вдоль берега, но его свист заглушался ритмичным шорохом волн. Колени подкосились, Изабелла привалилась спиной к скале. Ее душили рыдания. Она прижала кулак ко рту, чтобы не завыть во весь голос. Надо было лучше смотреть за ним! Давно пора было подобрать ему занятие, отдать куда-нибудь в учение. Мальчик его роста легко может найти для себя доступную работу помощника или подмастерья. Работа не оставила бы ему времени на шалости. Ей надо расстаться с мыслью, что внуку графа не пристали такие занятия. Ее семья отвергла ее – и по праву – именно из-за Джека. Она не сумела стать приличной светской мисс, а теперь оказалась еще и плохой матерью.

Вдруг до ее слуха откуда-то сверху донесся крик. О Боже, кто-то снова увидит ее позор! Не желая никого видеть, Изабелла стала всматриваться в широкую песчаную полосу, протянувшуюся от склона холма к полосе волн, таких обманчиво ласковых и тихих сегодня. Казалось, даже сама безупречная линия берега издевается над ней. Ни одного следа на гладкой поверхности. Ни одного следа? Изабелла стиснула кулаки. Черт возьми, если мальчик не здесь, то где же он? Она развернулась и тут же увидела источник крика. По склону торопливо спускались Джек и мистер Аппертон.

– Джек! – Изабелла бросилась вверх по тропе к сыну. Ей казалось, что сердце сейчас выскочит из груди. – Боже мой, где ты был?

Он было заспешил ей навстречу, но вдруг замер. Его улыбка погасла. Мальчик неуверенно нахмурился. Она так редко кричала на него. Бигглз считала, что надо быть строже. Изабелла была с ней согласна, но каждый раз, принимаясь его отчитывать, начинала сомневаться, не перегибает ли палку. Ведь она не хотела его, ничего этого не хотела.

– Ты искала меня? – спросил Джек.

– Тебя нигде не было. – Ее голос дрогнул при мысли о пустоте, которую она ощутила, обнаружив, что сын исчез. – Никогда, никогда больше не убегай!

– Да, ты должен слушаться маму, – уверенным тоном произнес мистер Аппертон. – Ты же не хочешь, чтобы она так пугалась.

Джек понурил голову, прочертил ногой полосу на земле и буркнул:

– Да, сэр.

Изабелла заставила себя поднять глаза на мистера Аппертона. А вот этого делать не следовало. Морщинки от улыбки разгладились, его лицо стало серьезным, сохранились только едва заметные следы веселья. Таким, смеющимся и добродушным, он ей нравился, но, суровый и твердый, он стал неотразим. Во рту у нее пересохло, губы раскрылись сами собой.

Черт побери, она не может позволить себе так на него реагировать. Если бы в свой первый сезон она проявила больше самообладания, то не оказалась бы в теперешнем положении. А сейчас она не может поддаться обаянию еще одного мужчины, пусть даже неотразимого.

– Где вы его нашли?

Аппертон потер себе шею и усмехнулся.

– Представьте себе, он сидел на дереве.

– На дереве? – Ближе всего к деревне высокие деревья росли только в поместье Рэвелстоука. – Что ты делал в поместье?

Джек ответил ей абсолютно невинным взглядом.

– Ты сказала, что мне нельзя ходить на пляж. Ты не говорила, что нельзя влезать на деревья.

– Ты должен быть там, где я тебя могу видеть. И нечего тебе соваться на земли людей, которые выше тебя. – Выше их обоих. Да, Рэвелстоуки выше их. Сейчас. Когда-то она была им ровня. Когда-то ее могли пригласить к ним на чай. Она могла бы встретить мистера Аппертона на вполне законных основаниях. Он мог бы пригласить ее танцевать. Как Изабелла тосковала по этому простому удовольствию.

Джек выпятил нижнюю губу.

– Стервец! – вдруг выкрикнул он.

Изабелла вскрикнула и, прищурившись, обернулась к Аппертону:

– Где он подхватил такое слово?

У Аппертона хватило приличия отвести глаза. Его шея побагровела. Изабелла заметила это, потому что ветер как раз шевельнул его волосы.

– Нельзя повторять слова, которых не понимаешь, – пробормотал он.

Джек вздернул подбородок.

– Я же спросил тебя, что оно значит, а ты не объяснил.

– И не должен был. Оно не предназначено для твоих ушей. – Он наконец взглянул на Изабеллу. – В свою защиту могу сказать, что не подозревал, что он меня слышит. Видите ли, я упал с лошади и думал, что совсем один. Джек прятался в ветвях.

– Джек. – Изабелла наклонилась к его лицу. Темно-карие глаза, так похожие на ее собственные, заморгали в ответ. – Ты не должен повторять такие слова. Ты меня понял? Я даже думаю, что надо держаться подальше от тех, кто их употребляет.

– Но, мама…

– Уверена, он занятой человек. Ему есть чем заняться кроме того, чтобы выручать таких, как мы.

– Послушайте… – Аппертон откашлялся. – Никаких хлопот не было. Я подумал, что вы станете беспокоиться, куда делся ваш сын. Я только хотел помочь.

Изабелла выпрямилась. Аппертон шагнул к ней и потянулся к ее руке. Она молча уставилась на его руку, он поджал пальцы, словно пытаясь скрыть свое намерение, как будто ее взгляд его остановил. Их глаза встретились, и, как вчера, когда Аппертон рассматривал ее, Изабелла ощутила напряженность его взгляда. «Он заинтересовался мной. Он находит меня привлекательной».

Ах, если бы это было не так. Насколько легче было бы бороться с жаркой волной, зародившейся в глубине ее существа. Она не могла прекратить чувствовать, однако нельзя действовать, исходя из чувств. Но его потемневшие глаза уже впивались в нее и смотрели так… требовательно…

– Уверяю вас, это не доставило мне никаких хлопот. – Даже его голос зазвучал глубже и проникновеннее. Он словно бы говорил: «Не сопротивляйся». Но однажды Изабелла уже сдалась и погубила себя.

– Благодарю вас за помощь. – Она расправила плечи, чтобы вернуть своему тону официальность. – Не думаю, что она нам больше потребуется.