Дженнифер Хеймор - Дерзкая невинность Страница 14

Она не знала, что ответить. Ее семья была самым дорогим в ее жизни, но Оливия не могла не признать, что ее близкие ее подавляют. Например, ограничивают ее прогулки или не одобряют ее желание пробежаться вечером. Или не дают побыть одной.

— Я прав? — тихо спросил Макс.

Оливия кивнула. Другая женщина, более мудрая, была бы оскорблена. Она могла бы солгать ему и сказать, что он на самом деле совсем чужой человек и не может ничего знать о взаимоотношениях в ее семье. Но Оливия всегда была прямолинейной. Она никогда даже не помышляла лицемерить… до тех пор, когда оказывалось, что слишком поздно.

Но подпустить к себе этого человека слишком близко было бы неблагоразумным, и Макс наверняка это понимает. Даже если не принимать в расчет малярию, она была дочерью малоизвестного обедневшего ирландца, недостойной сочетаться браком с наследником герцогского титула.

И все же… он ведет себя так, как вел бы себя любой поклонник. Или потенциальный супруг.

— Ах, Макс, — пробормотала Оливия, сглотнув.

Он вопросительно на нее посмотрел.

— Мы ведь стали друзьями, не так ли?

Слово «друзья» прозвучало глупо. У нее никогда не было подруг, кроме сестер, но она была почти убеждена, что никакой друг не разбудил бы в ней тех чувств, какие разбудил Макс.

— Я на это надеюсь, — тихо ответил Макс.

— В таком случае могу с вами кое-чем поделиться? Мне будет весьма неловко говорить с вами об этом, но я чувствую, что должна вам все рассказать.

Слова Оливии явно его взволновали — она видела, как участилось его дыхание.

— Давайте прогуляемся, — предложил Макс и протянул ей руку. Оливия чуть не задохнулась, когда его пальцы сомкнулись вокруг ее ладони.

Они пошли в лес по тропинке, которая вела к роднику, где они впервые встретились. Они шли медленно, не разговаривая, но радом с Максом Оливия чувствовала себя еще более живой, чем когда она гуляла одна. Впрочем, сейчас ее нервы были напряжены. В лесу было довольно тихо: слышен был лишь шелест листьев на ветру, треск сучьев у них под ногами и одинокий голос сойки.

Когда они подошли к роднику, Макс снял плащ и расстелил его на большом гладком камне. Они сели рядом, сняли перчатки и начали кидать камешки в воду. Наконец Макс спросил:

— Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Оливии ничего не оставалось, как перейти прямо к делу. Она посмотрела ему в глаза:

— Меня беспокоит… я боюсь… что вы неправильно поймете наши… отношения.

Макс молча смотрел на нее, наморщив лоб.

— Прошу меня понять, у меня нет намерения… — Оливия вздохнула. — Понимаете, мое будущее уже предопределено. Я хочу прожить свою жизнь здесь, поближе к Мег, Фебе и их детям. Я не выйду замуж.

Он по-прежнему молчал.

— Я… Понимаете, я хочу остаться старой девой.

Не дождавшись ответа Макса, Оливия резко отвернулась и опустила глаза. В руке она все еще сжимала камешек. Она разжала кулак, и он выпал.

— Вы считаете, что я собирался жениться? — наконец заговорил Макс.

Ее окатила волна жара.

— Нет, конечно. — Кусая губы, Оливия посмотрела на него и призналась: — Нет, не сегодня… но вы вели себя так… я не знаю. Но если у вас было это в мыслях… я просто хочу, чтобы вы знали, что я не стремлюсь к браку в будущем. Поэтому нет смысла за мной ухаживать или… мне принимать ухаживания какого-либо поклонника. — Поколебавшись, Оливия добавила: — Мне жаль.

Макс накрыл ее руку своей тяжелой ладонью, и их руки без перчаток впервые соприкоснулись, от чего Оливии стало трудно дышать.

— Я не собирался просить вашей руки.

Унижение едва не лишило ее самообладания.

— Боже мой, мне очень жаль, что я… — Макс замолчал и наклонился над ней. — Послушайте, Оливия. Спасибо, что были со мной откровенны. Вы особенная, вы не похожи ни на одну из женщин, которых я когда-либо встречал, и вы заслуживаете честность с моей стороны. Правда в том, что я вообще не намерен жениться.

— Вот как? «Разве герцогам не нужны жены и наследники?» — мелькнуло у нее в голове.

— Да, так.

— Почему?

Макс вздрогнул и немного отодвинулся.

— Это очень сложно. Думаю, что это потому, что я всегда знал, что из меня получится очень плохой муж. Мне не хотелось бы сделать несчастной какую-либо женщину, так что я уже давно решил, что брак не для меня.

— О! — смутилась Оливия. — Тогда что… почему вы… Почему мне казалось, что вы хотите…

Она запнулась, когда вдруг осознала правду. Оливия была уверена, что ее лицо уже просто пылает от смущения, и она отвернулась, а потом отдернула руку.

— О Боже!

Макс наклонился над ней и озабоченно спросил:

— Что-то не так?

Оливия подняла руку, предупреждая, чтобы он замолчал. Потом закрыла глаза и со стоном хлопнула себя ладонью по лбу.

— Какая же я глупая.

— Оливия…

— Мне следовало догадаться, чего вы хотите от меня. Извините меня, Макс. Я не… Я думала, вы поняли… я просто не из тех женщин, которые одаривают мужчин своей благосклонностью.

Последние слова почти застряли у нее в горле, и Оливия закашлялась. Но ее тело восставало против ее собственных слов: когда Макс прикасался к ней, желание становилось сильнее.

— Я это знаю.

— Вот как? Вы уверены? Потому что… Я вся в сомнении. Я не знаю, что это такое… — Оливия вновь взмахнула рукой в его сторону. — Но я с полной уверенностью могу сказать, что наша дружба становится странной.

— Я очень увлечен вами, Оливия.

Она отпрянула.

— Что?

Ну вот, опять она выглядит полной дурочкой.

— Я увлечен вами, — повторил Макс. — И я уверен, что и вы увлечены мною.

У нее пересохло во рту. Оливия не могла сказать, что не увлечена им. Это было бы ложью.

— Как бы то ни было, это не… я не могу… Я уже сказала, что хочу остаться старой девой. Под этим я не имею в виду опороченную старую деву.

— Вы считаете, что я хочу именно этого? Опорочить вас?

Нет, Макс прикоснется к ней своими большими руками. Доставит ей удовольствие…

О Господи. Ее мысли о Максе становятся все более греховными и неприличными. Она не должна думать о том, что он может с ней сделать. Оливию бросало то в жар, то в холод, а дыхание все время сбивалось.

— Я не знаю, — покачала она головой. — Этот разговор совершенно… неприличен.

Макс пожал плечами, но на его губах играла улыбка.

— Вы сами его завели.

— Потому что я почувствовала, что надо об этом поговорить прежде, чем дело зайдет слишком далеко. Я почувствовала… — Оливия никакие могла найти подходящего слова.

— …влечение, — подсказал он.

Она зажмурилась.