Трейси Энн Уоррен - Его лучшая любовница Страница 14

«Как хотелось бы его повторить! — сказал он себе. — Еще два дюйма — и она снова окажется в моей власти. Но нет — нельзя». Тайно вздохнув, он вспомнил свое обещание относиться к ней как к маленькой сестренке. Конечно, такая клятва была верхом нелепости: как бы ни старался, он никогда не сможет считать Габриэлу Сент-Джордж сестрой. Но с другой стороны, это не означает, что ему нельзя хотя бы попытаться так с ней обращаться.

Опустив руку, он шагнул назад.

— Ну вот, — объявил он бодро, — ничего не осталось. Она заморгала, словно выходя из оцепенения.

— Спасибо, Уайверн.

Он поклонился ей:

— К вашим услугам, мисс Сент-Джордж. Полагаю, что увижу вас сегодня за обедом.

— До встречи.

Кивнув, он позволил себе один прощальный взгляд, после чего повернулся и вышел из комнаты.

— Мы нарекаем ее Стефани Шарлоттой! — объявила Джулианна Пендрагон, и материнская гордость и радость придали ее нежному голосу звучности, так что он разнесся по всему приходскому храму.

Со своего места на церковной скамье — одной из тех, что были отведены приглашенным на торжество — Габриэла наблюдала за происходящим и за людьми, собравшимися вокруг купели.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь! — провозгласил священник, осторожно смачивая головку малышки водой.

От неожиданности малышка испустила протестующий вопль, отразившийся от каменных стен церкви мощным эхом. Присутствующие, улыбаясь и посмеиваясь, хором подхватили:

— Аминь!

В продолжение таинства крещения Габриэла наблюдала за главными действующими лицами — и губы ее сурово сжимались всякий раз, как ее взгляд падал на Уайверна… или, точнее, на герцога Уайверна! Даже сейчас она ежилась, вспоминая о том, что произошло прошлым вечером после обеда.

Трапеза прошла прекрасно: пятнадцать человек — родственники и друзья — собрались за столом, чтобы насладиться вкусными блюдами и изысканными винами. Габриэла чувствовала себя неожиданно непринужденно, снова изумляясь тому, насколько безоговорочно ее приняли в семейство Пендрагонов. С момента ее приезда двумя неделями раньше все обитатели этого дома взяли ее под свое крылышко — начиная с Рейфа и Джулианны, относившихся к ней так, словно она им самый близкий человек, которого они знают давным-давно, и кончая слугами, которые всегда были готовы ей помочь, даже когда она заверяла их, что прекрасно может обойтись сама.

Когда обед завершился, все общество перешло в гостиную: джентльмены решили обойтись без уединения за сигарами и портвейном. Подали ликеры, чай и кофе, а также сладости, перед которыми Габриэла устоять не могла. Она смаковала особенно удачное ореховое печенье, когда дворецкий Мартин подошел к Уайверну с рюмкой бренди на сияющем серебряном подносике.

— Желаете еще чего-нибудь, ваша светлость? — спросил он.

— Пока нет, спасибо, — ответил Уайверн, взяв рюмку. Чуть сдвинув брови, Габриэла положила недоеденный кусочек печенья на тарелку и посмотрела на Уайверна.

— Извините, Уайверн, но почему все обращаются к вам «ваша светлость», словно к герцогу?

В гостиной воцарилась потрясенная тишина. Чуть подавшись вперед, Джулианна, сидевшая на кушетке, объяснила:

— Это потому, что он действительно герцог, милая моя, — уточнила она с улыбкой. — А ты не знала?

Щеки Габриэлы запылали, и она потупилась, не желая видеть, как все ее разглядывают.

— А меня тяготит этот титул, — шутливо заявил Уайверн, прерывая общее молчание. — Когда перед вами лебезят, мешая отойти даже по надобности, это бывает весьма утомительно.

Она рассмеялась вместе с остальными, однако потом чувство неловкости осталось с ней: конечно, она сглупила, выпалив свой вопрос вот так, при всех, но не сделала бы этого, если бы Уайверн при случае сказал ей, кто он такой. И ведь у него было достаточно возможностей сообщить о своем титуле, особенно если учесть, что чуть раньше она уже спрашивала его, не следует ли ей называть его «милорд».

«Зовите меня просто Уайверн», — снисходительно попросил он. «"Уайверн", как же!»

Уголки туб герцога дернулись, а глаза расширились с явным удивлением и, как ей показалось, некоторой долей веселья. Если он рассчитывал на то, что его высокое положение ее испугает, то его ждет печальное разочарование. «Герцог или грузчик… — подумала она. — Его положение в обществе ничего для меня не меняет». Если бы она могла сказать то же самое относительно его самого! При мысли об этом у нее по коже пробежала чувственная дрожь.

К счастью, в это мгновение малышка как раз решила снова поупражнять свои легкие, испустив громкий вопль. Габриэла отвела взгляд и стала рассматривать бледно-голубой бархат своего платья — одного из пяти чудесных новых нарядов, которые для нее заказала Джулианна за прошедшие две недели.

Ближе к вечеру Тони стоял в гостиной Пендрагонов в окружении брата Джулианны, Гарри, ее деверя, отставного майора Уильяма Уоринга, и своего друга Итана: они обсуждали что-то из области коневодства. Если учесть, что сам Тони был владельцем весьма процветающей конюшни, которую многие называли одной из лучших в Англии, при обычном ходе дел он и сам был бы поглощен этим разговором. Однако на этот раз он поймал себя на том, что постоянно отвлекается: его мысли улетали к некоей темноволосой девушке.

Сделав глоток очень недурного кларета, он незаметно посмотрел на Габриэлу, которая разговаривала с другими дамами. После того как утром между ними в храме произошел тот безмолвный обмен взглядами, он решил, что у них будет возможность поговорить. Но каждый раз, когда он направлялся в ее сторону, ей каким-то образом удавалось быстро переместиться подальше.

Он не думал, что ее неуловимость была намеренной, хоть и отметил, что во время ленча они почему-то оказались на противоположных краях стола. Однако, несмотря на расстояние, он пару раз ловил на себе ее взгляд. Когда он в очередной раз заметил его, то не смог удержаться. Слизнув немного сбитых сливок с десертной вилки, он подмигнул ей — и с довольной ухмылкой увидел, как ее щеки становятся пунцовыми, а губы мило сжимаются.

— Так что ты думаешь, Тони? — спросил Гарри Дэвис, граф Аллертон, выводя его из задумчивости.

Он моргнул, пытаясь привести мысли в порядок, и посмотрел на троих собеседников, ожидающих его ответа.

— О чем?

— О том, чтобы завтра пойти пострелять, конечно! — ответил молодой человек. — Разве ты нас не слушал?

Так оно и было. Он даже не заметил, как разговор перешел с лошадей на пистолеты. Итан бросил на него вопросительный взгляд, который он постарался не заметить.