Алисса Джонсон - Леди-наследница Страница 14

— Оно восхитительно, совершенно восхитительно. Я могу его укоротить и ушить, насколько понадобится. — Лилли полностью вытащила платье из коробки и приложила к себе. — Новое платье! — выдохнула она, глядя на себя.

Она разок прокружилась и снова засмеялась свободным и счастливым смехом, заставив Гидеона задаться вопросом, не много ли они с Люсьеном упустили из-за того, что у них не было сестры, которую можно было бы баловать и дразнить.

— Значит, вы довольны?

— Довольна ли я? Да это мое первое платье за десять лет. У меня есть мебель для дома и собственная комната и люди, чтоб ухаживать за тем и другим. Если б это не было непростительно нахально, лорд Гидеон, я бы расцеловала вас.

— Просто Гидеон, — напомнил он и наклонился, подставляя ей щеку.

Она чмокнула его, затем вздрогнула, когда из прихожей донесся какой-то грохот, вопль и несколько громких вскриков.

— Кто, черт побери, все эти люди?

Влетела Уиннифред, запыхавшаяся, ошарашенная. Одежда ее была помята, длинная коса растрепалась, а лицо под веснушками заметно побледнело.

— Вам нездоровится? — нахмурился Гидеон, и что-то сродни панике пронеслось у него по позвоночнику.

— Нет, я…

— Конечно, нездоровится, — весело заявила Лилли. — Вы же прислали ей эти пирожные с кремом.

— С ними было что-то не так? — Боже милостивый, он отравил Фредди. — От несвежего пирожного можно заболеть?

— Нет, — заверила его Лилли. — Но можно заболеть, слопав шесть свежих.

— Шесть?

— Пять, — сказала в свою защиту Уиннифред, все еще стоя в дверях. — Кто-нибудь, ответьте на мой вопрос! Кто эти…

— Наша новая прислуга, — объяснила Лилли. — Ну разве не чудесно? Больше никакой уборки, готовки, стирки, колки дров и…

— Да, я знаю, чем занимается прислуга. — Уиннифред бросила взгляд в холл. — Я думала, вы наймете одного-двух человек, чтобы ухаживать за вами, но неужели вам на самом деле нужно так много?

— Они не для меня, во всяком случае, не все, — сообщил ей Гидеон. — Я нанял их для того, чтобы они снабжали вас с Лилли всем, что вам может понадобиться.

Уиннифред удивленно повернулась к нему.

— Но мне ничего не нужно. Я…

— Ну разумеется, нужно, — заявила Лилли. — Тебе нужен кто-нибудь, чтобы ухаживать за животными, за огородом, чинить ограду, заготавливать дрова на зиму…

— Я могу это сделать сама.

— Можешь и делаешь, но сейчас у тебя есть чем заняться — твои уроки, помнишь?

Уиннифред поморщилась:

— Помню. Просто я думала…

Она осеклась и воззрилась на Лилли, которая проводила ладонью по своему платью.

Гидеон шагнул к ней.

— Что случилось?

— Это новое платье, — изумленно отозвалась Уиннифред. — Я не заметила. Отвлеклась. Я думала, ты играешь со скатертью, Лилли, или… Бог знает, что я думала… У тебя новое платье.

Может, у Гидеона и не было сестры, но возлюбленные у него были, и он полагал, что в состоянии распознать острую зависть. Он не ожидал ее от Уиннифред, но, с другой стороны, он ведь еще плохо знает ее. Он открыл рот с намерением обратить ее внимание на еще одну коробку, которую до сих пор держал под мышкой, но не успел произнести и звука, как она повернулась к нему и доказала, что, пожалуй, он все же знает ее довольно хорошо.

— Вы купили Лилли новое платье.

Она улыбалась ему. Это была не та улыбка, за которой прятался вопрос: «А где же мое?» — и не та, в которой можно было прочесть: «Я страшно разочарована, но не признаюсь в этом». Это была, без сомнения, улыбка: «Вы самый милый, самый умный, самый чудесный джентльмен на свете».

Проще говоря, она улыбалась во весь рот, и он прочувствовал силу этой ослепительной улыбки до самых кончиков пальцев. Ее янтарные глаза сияли, губы раскрылись, а лицо пылало приятным персиковым румянцем. Ему подумалось, что она выглядит чересчур соблазнительно.

Он откашлялся, вытащил другую коробку и чуть ли не сунул ее Уиннифред.

— Здесь есть и для вас тоже, точнее, несколько для вас обеих. Одна из служанок отнесет их вам в комнаты, я уверен. А сейчас, с вашего позволения, я… мне надо… написать несколько писем.

И после этой нескладной речи он покинул гостиную с твердым намерением привести в исполнение свой план избегать хозяек дома в течение следующих трех недель.

В особенности ту, которая зовется Уиннифред Блайт.

Гидеон так поспешно ретировался, что Уиннифред только захлопала глазами ему вслед. Она была озадачена и очень разочарована, что ей не представилось возможности как следует поблагодарить его за платье для Лилли. Это был такой внимательный поступок, который очень аккуратно и очень действенно прорезался сквозь несколько слоев застарелого недоверия.

— Я сказала что-то не то?

Лилли небрежно мотнула головой:

— Вовсе нет. Думаю, наш лорд Гидеон несколько чудаковат. Джентльмену его положения дозволено иметь некоторые странности. Разве ты не хочешь открыть свою коробку?

— Гм? О!..

Она поставила коробку на стол и сняла крышку. Как и у Лилли, ее платье было из белого муслина, но без цветной вышивки на ткани и с тонким шитьем на рукавах и кайме.

Лилли улыбнулась и одобрительно кивнула:

— Хороший выбор. Ты будешь выглядеть в нем прелестно.

— Я… — Уиннифред смолкла и провела пальцем по ткани. — Ох, оно мягкое.

Ее старое платье было грубым и колючим; оно жало под мышками и при малейшем движении врезалось в бока. Было бы не так уж ужасно, подумалось ей, поносить что-то настолько мягкое и нежное, как это платье.

— Это для Лондона? — спросила она.

— Нет, для того, чтоб носить здесь.

Она отдернула руку, словно обожглась.

— Ты, должно быть, шутишь. До отъезда еще несколько недель. А вдруг я его испорчу?

— Тогда ты будешь публично выпорота и оставлена умирать в колодках.

— Я серьезно, Лилли. Я даже и не представляю, что делать с такой красотой. — Она указала на платье. — Я ж заляпаю его грязью за час.

Лилли начала складывать свое.

— Думаешь, ты первая леди, которой случается ходить по грязной дороге?

— Конечно, нет, но…

— Грязь можно почистить, Фредди.

— Но мне сейчас не нужно новое платье. У меня есть старое… и рубашка с брюками.

Лилли уложила свое платье в коробку.

— Нет, тебе теперь не понадобятся твое старое платье, рубашка и брюки; у тебя есть новые платья. Завтра начнем уроки. Никаких отговорок… и больше никаких сладостей. Шесть пирожных… в самом деле.

— Пять, — напомнила ей Уиннифред. Она потерла рукой ноющий живот, села и вздохнула. — И они того стоили.

Глава 6