Маргарет Макфи - Западня для лорда Страница 14

Когда Альберт объявил, что Линвуд ожидает в гостиной, Венеция ощутила ужас и, как бы ни старалась это отрицать, удовлетворение от того, что он все-таки пришел. Ей одновременно хотелось приказать Альберту выпроводить его вон и в то же время увидеть. Она испытывала несвойственную ей неуверенность. Пришлось напомнить себе, что она не может прогнать Линвуда, поскольку нужно прежде всего думать об исполнении возложенной на нее миссии, единственной причине их встречи. Венеция сидела перед туалетным столиком и гляделась в ручное зеркальце, ничего не видя в нем. Намеренно не торопясь, она вдела в мочки ушей жемчужные сережки, провела пальцами по мягкой шапке из меха белого кролика, проверила, на месте ли удерживающие ее шпильки.

Ее платье и мантилья были льдисто-голубого цвета, какой бывает поверхность моря солнечным зимним утром. Этот наряд очень гармонировал с ее серыми глазами. Венеция тянула время, заставляя Линвуда ждать и пытаясь успокоиться, как обычно поступала перед выходом на сцену. Правда, прежде ни одна роль не заставляла ее так сильно нервничать. Вздохнув, она покинула комнату.

— Лорд Линвуд.

Он стоял у камина. Его наряд, состоящий из сюртука цвета ночи, коричневых бриджей и начищенных до блеска сапог для верховой езды, удивительно гармонировал с ее платьем, будто он заранее знал, что она наденет. При каждой встрече с Линвудом Венеция заново испытывала шок от его притягательной внешности. Она окинула гостя внимательным взглядом, заметив, что он до сих пор держит в руке шапку, перчатки и трость, хотя мог бы отдать дворецкому. Когда он посмотрел на нее своими черными глазами, она покраснела вопреки хваленому хладнокровию и собранности. Это разозлило ее и придало решимости, в чем она в настоящий момент очень нуждалась.

Она заметила, что и Линвуд рассматривает ее.

— Вы прекрасны.

— Вы льстите мне.

— Вам отлично известно, что это не так.

Взгляды их встретились, тело Венеции, казалось, завибрировало от воспоминаний об их поцелуе.

— Гайд-парк, — сказала она.

— Если, конечно, у вас нет иных предпочтений.

Его глаза потемнели так же, как за мгновение до их поцелуя. Венеция ощутила разлитое в воздухе возбуждение и вдруг почувствовала, что ей нечем дышать. Сознание наводнили образы, невероятно убедительные и реальные. Он касается губами ее губ, их языки сплетаются, дыхание затрудняется, она пробует его на вкус, прикасаясь кончиками пальцев к его крепким мускулам. Охватившее ее желание было столь мощным, что, казалось, способно соперничать с жаром адова пламени. Венеция отступила назад, дальше от Линвуда, искушения и опасности.

Она покачала головой, вежливо улыбнувшись, но показное спокойствие резко контрастировало с бешено колотящимся сердцем и неистово мчащейся по венам кровью.

— Всему свое время, милорд.

Он коротко кивнул, точно скрепляя их молчаливое соглашение. С трепещущим от страха сердцем она развернулась и зашагала прочь из дома к экипажу Линвуда.

Линвуд сидел спиной к лошадям, предоставив мисс Фокс обозревать все вокруг, сам же смотрел только на нее. Она была из тех женщин, которыми можно любоваться всю жизнь, и это не надоест. Она опиралась на подушки и казалась, как и обычно, расслабленной, собранной и полностью контролирующей ситуацию. Но стоило ему взглянуть в ее чистые серые глаза, как она словно опустила занавес, отгородившись от него.

— Новое ландо.

Она погладила черную обивку экипажа рукой, затянутой в перчатку из светло-кремовой кожи козленка.

— Отцовское, — ответил он.

Венеция провела пальцем по вышитому на подушечке гербу.

— Граф Мисборн. Известно ли ему, что вы в его экипаже катаете актрис по Лондону?

— Только одну актрису, — произнес Линвуд, намеренно оставив ее вопрос без ответа.

— При этом вы проживаете в апартаментах на Сент-Джеймс-Плейс, хотя особняк вашего отца находится неподалеку.

— Вы наводили обо мне справки.

Осознание этого польстило бы самолюбию мужчины, и Линвуд не исключение.

— Не более чем вы обо мне. Когда той ночью вы провожали меня домой, даже не спросили, куда идти.

— Похоже, мы уличили друг друга во взаимном интересе.

Она отвела взгляд, будто не желая признавать справедливость его слов.

— Но при этом вы не ищете покровителя, — произнес он низким голосом.

— Как и вы — любовницу, — отозвалась она.

Взгляды их встретились. Линвуд испытал быстрый, резкий прилив возбуждения. Венеция улыбнулась легкой соблазнительной улыбкой, не затронувшей глаз, с повышенным интересом рассматривая окрестности.

Они въехали в парк со стороны Гайд-Парк-Корнер[5] и теперь следовали модным маршрутом по Роттен-Роу[6]. Поздней осенью в довольно холодную погоду в парке было малолюдно. Им встретились всего два экипажа. В первом несколько пожилых дам, смерив Линвуда с Венецией пристальными взглядами, потупились, как того требовали правила хорошего тона. Во втором экипаже катались герцог Арльсфорд с супругой. Мужчины посмотрели друг на друга с затаенной враждебностью, но Линвуда это нисколько не взволновало.

На голубовато-белом небе не было ни единого облачка, а солнце висело так низко, что приходилось прищуриваться. Багряные листья деревьев трепетали на холодном ветру и падали в траву. По мнению Линвуда, красота окружающей природы не шла ни в какое сравнение с красотой сидящей рядом с ним женщины.

— Ваше представление прошлым вечером было непревзойденным.

Венеция замерла. В глазах промелькнули замешательство и едва заметный страх.

— Мое представление?

— Я привел мать и сестру с мужем посмотреть на вашу игру.

Она закрыла глаза и улыбнулась. Линвуд заметил, что напряжение, сковавшее было ее лицо, сменилось облегчением. Ему стало интересно, с чем связана такая реакция. Быстро совладав с собой, она снова открыла глаза.

— Я видела вас в ложе вашего отца. Понравилась ли пьеса вашим матушке и сестре?

— Чрезвычайно.

— А отец вас не сопровождал?

— Нет. — Он не снисходил до этого.

Легкий ветерок поигрывал мехом ее шапки, заставляя его мягко трепетать. Остаток прогулки они изредка отпускали ничего не значащие замечания, но преимущественно молчали, и это их совершенно не тяготило. Прежде Линвуду не приходилось встречать женщины, которая не попыталась нарушить затянувшуюся тишину. Наконец ландо подкатило к северо-восточному выходу под названием Камберленд-Гейт. Венеция, любовавшаяся листвой деревьев и голубизной неба, глубоко вздохнула.

— Какой прекрасный день, — пробормотала она как бы про себя. — Я же зачастую вижу лишь вечера и ночи. — Тут она повернулась к Линвуду и одарила его ослепительной улыбкой. — Благодарю за приглашение.