Шэна Эйби - Месть русалок Страница 14

Единственное чувство, которому он давал волю, было чувство юмора. Почти всегда и во всем он мог разглядеть смешную сторону. Вот и сейчас на все происходящее он смотрел с явной иронией, отчего на его лице постоянно играла кривая улыбка, которую многие знавшие его люди научились побаиваться. Он допускал, что чувство юмора у него довольно странное, но уж какое есть, ничего с ним не поделаешь. В самом дальнем, укромном уголке своей души он даже радовался, что не может отказаться от этого едва ли не последнего, доступного ему чувства.

Но все-таки гораздо легче было бы не чувствовать вообще ничего.

Отсутствие чувств помогло ему преодолеть свое прошлое и добиться существующего положения вещей, которое его вполне устраивало. Он всегда считал, что прозвище Цербер никак ему не подходит хотя бы уже потому, что этот мифологический адский пес испытывал кое-какие чувства, например демоническую ярость и гнев. Сам Роланд никогда ничего подобного не испытывал. Почти никогда.

О тех мрачных случаях из своего далекого прошлого, когда слепая ярость овладевала всем его существом, он предпочитал не вспоминать. К счастью, в его теперешней жизни осталось не так уж много вещей, которые могли бы ему об этом напомнить.

В то же время такие понятия, как честь, справедливость, возмездие, занимали в его жизни существенное место. Они не несли в себе таких туманных, раздражающих и смущающих душу подводных течений, которыми всегда были пронизаны чувства и эмоции. Он жил по строгим, четким и ясным правилам, и это его вполне устраивало, так как позволяло делать то, что он хотел и должен был делать, служа своему сюзерену и защищая свои права владельца графства Лорей. Сейчас он должен был доставить Кайлу Уорвик королю, после чего Генри позволит ему отправиться в свой фамильный замок. Таково было соглашение. И сначала Роланд так и намеревался завершить это не слишком приятное дело.

И то, что у леди Кайлы оказались такие удивительные глаза, которые пронзали его насквозь, не имело для него ровным счетом никакого значения. И то, что ее волосы сверкали, как пламя, вобрав в себя все богатство осенних красок в солнечный день, – это тоже был всего лишь любопытный факт. Впрочем, она все же имела для него какое-то значение, так как тревожное сомнение, поселившееся в его сердце, было вызвано как раз теми самыми отголосками когда-то живых эмоций, с которыми он так старательно пытался покончить и которые теперь молили его восстановить справедливость.

Что ж, пожалуй, он это сделает. Он замолвит за нее словечко Генри, пошлет своих людей более тщательно покопаться во всех деталях убийства Глошира и леди Роузмид – тайно, разумеется. Но это все, что он может для нее сделать, и это, конечно, гораздо больше того, что от него ожидают. Вполне достаточно.

Что же касается самой Кайлы, что ж, никто не требует, чтобы она платила за грехи своего отца. Хотя она упорно отказывается помочь ему и категорически не желает отвечать на его вопросы, касающиеся как самого убийства, так и последующего за ним побега ее отца, брата и ее самой, ей все же придется ответить Генри. Но это уже будет проблема Генри, а не его, и слава богу! Его ждет Лорей.

С леди Кайлой все устроится самым благоприятным образом, в этом Роланд был уверен. У молодой красивой женщины, да еще такой богатой наследницы, не будет недостатка в покровителях при дворе. Даже если ее семья обесчещена, и даже если ей самой придется пробыть несколько месяцев в Тауэре, ожидая королевской воли…

Но это уже не его проблемы…

Днем они остановились, чтобы перекусить. Леди Кайла сидела в стороне от всех, задумчиво жуя пирог с мясом, который он ей дал. Рядом топтался черный жеребец и дышал ей в затылок. Роланд молча наблюдал, как она протянула жеребцу на ладони яблоко, которое тот с благодарностью взял своими мягкими губами.

Кайла смотрела, как жеребец жует яблоко, и думала о том, что ей надо как-то его назвать. Малкольм жеребца никак не звал, во всяком случае, она никогда не слышала этого. Теперь это ее забота и ее право.

– Мы найдем тебе чудесное имя, дружок, – прошептала она, склонив голову набок. – Какое ты предпочитаешь?

Люди Роланда сейчас почти не обращали на нее внимания, но сначала… Никогда еще она не являлась объектом столь откровенных оценивающих мужских взглядов, тем более таких беспардонных. Она привыкла к уважительным взглядам знакомых ее отца и матери. Да и в выразительных взглядах придворных, которые они бросали на нее из-за своих вееров и роскошных носовых платков, также не было ничего оскорбительного. Это было даже забавно.

Но дерзкие, откровенные взгляды солдат казались ей просто возмутительными. От смущения ей захотелось плотнее закутаться в плащ и спрятать голову под капюшоном.

Вместо этого она откинула плащ так, чтобы он лежал вокруг нее свободными складками, и с вызовом подняла голову, стараясь с ледяным достоинством встречать эти наглые, оскорбительные взгляды. Она покажет им, что ее нисколько не трогают их тупые, животные чувства, что она замечает их не больше, чем назойливых мух, жужжащих вокруг ее коня.

Кайла встала, поправив юбку и все так же игнорируя окружающих ее мужчин. Она повернулась к своему коню и принялась ласково поглаживать его по носу. Жеребец доверчиво уткнулся ей в плечо.

– Может быть, Адонис? Как тебе, нравится? – Конь ткнулся носом в ее ладонь и фыркнул.

– Нет? Ну хорошо, а как насчет Аполлона? Или, может, Приам? Зевс?

– Остер, – раздался сзади нее низкий, чуть насмешливый голос. – Назовите его Остер. Так называют сильный ветер.

Жеребец кивнул.

Кайла даже не потрудилась повернуть голову, чтобы взглянуть, кто подошел. Она и так узнала голос.

– Не слишком учтиво вмешиваться в разговор леди, лорд Стрэтмор.

– Даже если леди разговаривает с лошадью? – невинным тоном поинтересовался он.

Она бросила на него бесстрастный взгляд.

– В любой разговор. Но, разумеется, я не ожидаю от вас понимания таких тонких и, по-видимому, незнакомых вам вещей, как учтивость.

– Ему подходит имя Остер. – Роланд провел своей сильной рукой по лоснящейся черной шее жеребца. – Это хорошее имя для настоящего коня.

Кайла чуть нахмурилась.

– Остер, – произнесла она неуверенно, только чтобы посмотреть на реакцию коня. Тот тут же повернул в ее сторону голову. – Ну что ж, хорошо. Раз тебе нравится, пусть будет Остер. – И она с недовольным видом пожала плечами.

Роланд не мог бы сказать, почему, но ему было очень приятно слышать ее голос, пусть и недовольный. Чуть хрипловатый, он каким-то непостижимым образом притягивал его, намекая на неясные ощущения и желания, о которых сама она, возможно, даже не подозревала.