Мэри Патни - Розы любви Страница 14

— Лишь очень немногие из жителей долины ездят верхом, а тех, кто может позволить себе иметь дорогостоящее платье, предназначенное только для конных прогулок, и того меньше, — твердо сказала Клер. — Мне очень жаль, если вы не одобряете мой наряд, но я всегда ездила верхом именно в нем, и другого у меня нет.

Никлас посмотрел на нес с ленивой плотоядной улыбкой.

— Разве я сказал, что не одобряю? Советую вам надеть эти бриджи, когда будете кататься верхом в Лондоне, и, возможно, вы станете родоначальницей новой моды. Или же спровоцируете общественные беспорядки.

Прежде Клер никогда не волновало отсутствие в ее верховом костюме юбки, однако она совершенно не ожидала, что почувствует себя такой… голой под тем изучающим взглядом, который граф устремил на ее ноги, обтянутые панталонами из оленьей кожи. Лицо ее вспыхнуло; и она с негодованием подумала о том, что за прошедшие с момента их встречи сутки ей приходилось краснеть чаще, чем за последние десять лет. Посмотрев в сторону стойла. Клер спросила:

— Здесь стоит та самая лошадь, которую вы для меня выбрали?

— Да. Ронда — чистокровный валлийский пони. — Его длинные изящные пальцы нежно гладили серую в яблоках морду Маленькой кобылке явно нравилась эта ласка: она издала довольное ржание. — Она спокойная, смирная и послушная. И намного умнее, чем большинство лошадей. Для меня она слишком низкоросла, но вам подойдет как нельзя лучше.

Пока он открывал дверцу стойла и выводил Ронду, из помещения, где хранилась сбруя, вышел конюх с дамским седлом в руках.

— Это нам не понадобится, — сказал граф. — Принеси мисс Морган обычное седло.

Бросив на Клер любопытный взгляд, конюх сделал, как ему было велено, и оседлал кобылу. Граф между тем вывел из другого стойла крупного вороного жеребца, того самого, на котором он скакал вчера, когда Клер наблюдала за ним.

Резвый конь горячился, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Клер опасливо попятилась, граф же смело шагнул вперед и дунул жеребцу в ноздри.

Конь сразу успокоился. Увидев изумление Клер, Никлас весело улыбнулся, сверкнув крепкими белыми зубами.

— Это старый цыганский способ успокоить лошадь. Особенно он бывает полезен, когда хочешь эту лошадь украсть.

— Не сомневаюсь, что в этом деле у вас был весьма богатый опыт, — сухо заметила Клер.

Седлая своего жеребца, он с видимым сожалением покачал головой.

— Увы, боюсь, что нет. Одно из печальных следствий богатства — это то, что воровство утрачивает для тебя всякий смысл. А между тем за всю свою жизнь я ни разу не ел ничего вкуснее, чем поджаренные на костре ворованные курица и картошка, которыми меня как-то угостили в детстве! Это было великолепно.

Понимая, что он нарочно дразнит ее. Клер повернулась к Ронде и сама проверила, хороню ли затянута седельная подпруга. Краешком глаза она заметила. что наблюдавший за нею граф одобрительно кивнул. Он направился было к ней, и она, чтобы уклониться от помощи, которую он явно намеревался ей предложить, сама забралась в седло.

Пока они отъезжали от конюшен, Клер нервничала, но Ронда действительно оказалась смирной и послушной лошадкой, и вскоре девушка успокоилась и даже начала испытывать от езды удовольствие, хотя знала, что потом у нее наверняка заболят мышцы, давно отвыкшие от подобных упражнений.

Никлас ехал впереди, направляясь к тропе, которая пролегала вдоль высокого края долины. Для ранней весны день выдался необычайно теплым, а воздух был так прозрачен, что Клер могла ясно разглядеть деревья, растущие на противоположной стороне долины.

До старой каменоломни было несколько миль; поначалу всадники ехали в полном молчании. Клер поймала себя на том, что ее взгляд то и дело невольно обращается к Никласу. Он двигался, как кентавр, настолько слитый со своим конем, что смотреть на него было истинным наслаждением. Но в очередной раз осознав, что восхищение ее уж чересчур сильно. Клер заставляла себя вновь направить внимание на окрестности.

На половине пути тропа расширилась настолько, что теперь они могли ехать рядом. Никлас прервал молчание:

— Вы ездите верхом куда лучше, чем я ожидал, если учесть тот факт, что вы учились на старой кляче вашего отца. Помню, она была ужасно тихоходной.

Клер улыбнулась:

— Если я кажусь вам хорошей наездницей, то это целиком и полностью заслуга Ронды. Очень приятно ехать на лошади, которая так послушна и идет таким ровным аллюром. Однако и у старика Уиллоу были свои достоинства. Путешествуя верхом, мой отец часто впадал в рассеянность, но он мог не беспокоиться, что предоставленный самому себе Уиллоу вдруг занервничает и понесет.

— Уж это точно. Скорее всего стоило вашему отцу ослабить внимание, как Уиллоу просто останавливался и начинал щипать траву. — Нисколько не изменив тона, он продолжал: — Мне было бы весьма любопытно узнать, какова моя репутация среди обитателей здешних мест. Что именно жители Пенрита говорят о тех мелодраматических событиях, которые произошли здесь четыре года назад?

Ронда остановилась и недовольно мотнула головой, когда Клер непроизвольным движением натянула поводья.

Заставив себя расслабиться, девушка невозмутимо сказала:

— В Пенрите считают, что после многолетних попыток разбить сердце вашего дедушки вы наконец добились своего, соблазнив его жену. Когда он застал вас с нею в постели, с ним случился апоплексический удар, который и убил его. Когда ваша собственная жена, леди Трегар, узнала о том, что случилось, ее охватил ужас. Испугавшись, что вы и ей причините вред, она спешно покинула Эбердэр. В ту ночь бушевала гроза, и она погибла, когда ее карета съехала со скользкой дороги и свалилась в реку.

Когда Клер замолчала, он непринужденно спросил:

— И это все?

— А вам что, мало? — язвительно спросила Клер. — Возможно, вам будет приятно узнать, что многие высказывали догадки, будто на самом деле ваш дед умер от цыганского яда, а смерть вашей жены была вовсе не такой уж случайной, какой казалась на первый взгляд. То, что сами вы в ту же ночь покинули Эбердэр и так и не вернулись, подлило еще больше масла в огонь. Тем не менее расследование, предпринятое мировым судьей, не обнаружило во всем этом деле никаких признаков преступления.

— Но разумеется, есть и такие, кто считает, будто Старый Ник вполне мог подкупить мирового судью, чтобы тот скрыл правду, — с иронией подхватил граф.

— Подобные догадки высказывались, однако мирового судью слишком уважали. Кроме того, кучер леди Трегар поклялся, что с нею и вправду произошел несчастный случай, в котором виновата была она сама, поскольку настаивала, чтобы он гнал быстрее, хотя он и предупреждал ее, что это опасно.