Виктория Холт - Леди-Солнце Страница 15

— Он не может любить или не любить, — сказала Филиппа. — Ведь он никогда не видел тебя, верно?

— И я его тоже.

— А Эдуарда ты видела раньше? — спросила Джоанна.

— Конечно…

И Филиппа рассказала им про замок Валенсьен, как она там встретила Эдуарда, как они вместе гуляли по лесам и полям и она полюбила его, а он ее, а потом сделал предложение стать его женой.

Девочки внимали ей с полуоткрытыми ртами — никогда раньше не доводилось им слушать такие искренние и взволнованные слова о чувствах, о любви.

Вдруг лицо Джоанны вспыхнуло, и, уткнувшись в колени Филиппы, она пробормотала:

— А меня хотят выдать за сына короля Шотландии и увезти туда… Не позволяй им этого, дорогая сестра! Я не хочу в Шотландию!

Филиппа нежно погладила ее светлые волосы.

— Не волнуйся, милая. Ты еще совсем маленькая. До той поры пройдут годы и годы. А там будет видно.

Это немного успокоило девочку, но она все же повторила:

— Не хочу к шотландцам, даже когда буду совсем старая. Там очень холодно, и они наши враги.

— Оттого тебя и хотят сделать женой сына Роберта Брюса, — попыталась объяснить ей Филиппа. — Королевские браки иногда помогают делать из врагов друзей и останавливают войны.

— Он такой еще маленький, — с презрением сказала Джоанна. — Даже меньше меня. И очень уродливый. Прямо тьфу!

Лицо у нее сморщилось, она опять была готова заплакать.

— Ты же никогда не видела его, — возразила Филиппа. — Зачем так говорить?

— Мы слышали от людей, — сказала Элинор. — А отец у него больной и страшный, как дьявол.

Филиппа вновь повторила, что Джоанна еще слишком мала и не стоит пока думать обо всем этом, и перевела разговор на другое, но видела, что обеих девочек беспокоит будущее, и ей было их жаль — она не понимала, зачем детей раньше времени посвящают в дела о заключении браков и вообще ведут при них такие разговоры.

Оставшись наедине с Эдуардом, она вспомнила о страхах Джоанны и рассказала о разговоре с ней.

— Бедные девочки. Живут в постоянном страхе, в постоянном ожидании чего-то неприятного, что может… должно случиться с ними.

Эдуард слегка нахмурился.

— Насколько мне известно, — сказал он, — за ними хорошо смотрят. У них хорошие наставницы, и девочки имеют все, что им нужно.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, — заверила его Филиппа, — но, по-моему… возможно, я ошибаюсь… им не хватает главного — любви. В нашей семье родители были постоянно рядом с нами и все мы чувствовали себя счастливыми.

— Твоя семья не совсем обычная, моя любовь, — сказал Эдуард, усмехнувшись. — Поэтому в ней появляются такие, как ты.

Она не могла не ответить ему радостной улыбкой, но продолжила разговор о том же:

— Джоанне обязательно предстоит стать женой сына Роберта Брюса?

— Да, так гласит один из пунктов договора о мире, и я не вижу в этом ничего плохого. Нам необходим мир. Постоянные войны с Шотландией стоят огромных денег и немалых потерь. Эта страна слишком дикая и гористая, и над ней невозможно одержать полную победу. Даже моему деду это не удалось. И я целиком за мирное решение наших споров, чему и должен служить этот договор.

Филиппа с восхищением слушала умные речи молодого супруга.

— А шотландцы думают так же? — поинтересовалась она.

Он кивнул.

— Роберт Брюс просто мечтает о мире. Он очень болен. Уже много лет медленно умирает от проказы, и теперь конец его близок. Единственный его наследник — сын Давид, которому сейчас всего пять лет. Ему и предстоит стать королем Шотландии.

— А Джоанне — его женой?

— Совершенно верно, дорогая.

— Но они так малы, что брак может состояться не раньше чем через десять лет, не так ли?

— Совсем наоборот. Все должно свершиться в самое ближайшее время. Союз с Шотландией должен быть скреплен брачной церемонией. Только в этом случае можно рассчитывать, что он будет прочным.

— Но Джоанна, разумеется, останется здесь, пока не вырастет?

Снова на юном лице Эдуарда появилось хмурое выражение, делавшее его гораздо старше.

— К сожалению, дорогая, ей придется отправиться в Шотландию. Это входит в условия союза.

— Бедный ребенок! Значит, не напрасны ее страхи?!

— Перестань сокрушаться, Филиппа. Такова судьба многих принцесс. Им следует примириться с мыслью о том, что они участницы и даже заложницы политики. Так повелось издавна.

Филиппа снова не могла не подивиться тому, как решительно и совсем по-взрослому излагает мысли ее Эдуард.

— Джоанна еще так мала! — не сумела она тем не менее воздержаться от сочувственного восклицания.

— Принцессы быстро взрослеют, — с улыбкой сказал Эдуард.

«И бывшие принцы тоже», — мысленно добавила Филиппа.

Он поцеловал ее в губы.

— Не хочу, чтобы тебя беспокоили подобные вещи. Иди ко мне, моя любовь. Нам всегда не хватает времени, когда мы бываем наконец вдвоем… Забудем об этих надоевших шотландцах и обо всем, что с ними связано. Они всегда были занозами в нашем теле. Даст Бог, будущий союз избавит нас от этой заботы на многие годы, если не на века. Иди же ко мне…

Она утонула в его объятиях и забыла обо всем, в том числе и о Джоанне. Но только на время. Позднее к ней вернулось чувство сострадания к несчастному ребенку, а также почти не оставлявшее ее беспокойство, которое вселяли в нее королева-мать и Роджер Мортимер, граф Марч.

Договор с Шотландией был подписан. Эдуард по просьбе Филиппы рассказал ей об его условиях.

Он как король отказывается от претензий на феодальное владение этой страной, возвращает ей Скунский камень [4] и еще некоторые из отобранных его дедом сокровищ. Шотландцы обязуются выплатить королю Англии в течение последующих трех лет двадцать тысяч фунтов. Одним из главных пунктов мирного соглашения обе стороны считают заключение брака между Давидом, сыном Роберта Брюса, и Джоанной, дочерью покойного короля Англии Эдуарда II, причем бракосочетание должно состояться ровно через четыре месяца после подписания соглашения.

Филиппа была в ужасе — несчастная малышка принесена в жертву! Но она понимала, что ничего не поделаешь: за такое решение ратовала и сама королева-мать вместе с графом Марчем. Так ей сказал Эдуард. Все они хотели насладиться миром, миром прочным и вечным.

Слушая юного супруга, Филиппа думала о том, что он все еще под огромным влиянием матери. И это ее не удивляло, она видела силу обаяния Изабеллы, ее умение вести себя с сыном — постоянно выказывая ему преувеличенное восхищение, почтение, любовь… Любовь, которой она так обделяла остальных детей.