Сьюзен Виггз - Лилия и Леопард Страница 15

— Твое неповиновение не причинило бы мне такую боль, не люби я тебя так сильно, Беллиан.

От этих слов у Лианны словно комок застрял в горле, но она быстро взяла себя в руки и твердо сказала:

— У меня не было выбора. Король Генрих собирался превратить Буа-Лонг в английский бастион.

— Лучше английский бастион, чем французские руины. Кстати, где твой новоиспеченный супруг?

— Объезжает окрестности.

— Я знаю Лазаря Мондрагона, — презрительно усмехнулся герцог. — Несколько лет назад он пытался добиться для себя привилегий, но я отослал его прочь, — дядя Жан помолчал, поглаживая длинными пальцами беличий воротник, потом осторожно добавил: — Говорят, Мондрагон безумно любил свою первую жену. После ее кончины он сам чуть не умер от горя. Думаешь, и к тебе он будет испытывать столь же сильные чувства?

— Мне не нужны его чувства. Я хочу лишь носить его имя и состоять в браке, — Лианна не собиралась скрывать своих намерений.

Герцог тяжело вздохнул.

— Ты могла бы лучше устроить свою судьбу, моя дорогая.

Лианна удивленно подняла брови.

— Мне казалось, что ты вообще не хотел, чтобы я когда-нибудь стала замужней женщиной.

— Речь не об этом. Выйдя замуж за Мондрагона, ты лишила себя возможности сделать блестящую партию, — его лицо омрачилось.

От неожиданности Лианна даже рассмеялась.

— Дядя, что ты имеешь в виду?

— Я разговариваю с тобой вполне серьезно, — резко оборвал он. — Я берег тебя для английского дворянина, Беллиан.

Девушка сначала застыла от изумления, затем начала медленно соображать. Так вот почему король Генрих вмешался в ее жизнь…

Оказывается, она была всего лишь средством для достижения цели своего дядюшки, пешкой в большой политической игре. Союз с Англией принесет герцогу Бургундскому неограниченную власть, он сможет тогда одолеть своего ненавистного врага, графа Бернара де Арманьяка, который сейчас имеет большое влияние на сумасшедшего французского короля.

Эта мысль ужаснула Лианну и повергла в уныние; судорожно сглотнув, она тихо, но твердо произнесла:

— Моя преданность начинается и заканчивается Буа-Лонгом и Францией. Перспектива получить важный титул никогда не прельщала меня.

— Ты не должна была действовать без моего согласия, — сурово сказал герцог.

Девушка сидела перед ним, не поднимая глаз, опасаясь, что он прочитает в них недоверие. Неужели пристрастие герцога к интригам сильнее его любви к ней?

— Дядя, не забывай, что твоя опека надо мной закончилась еще в декабре, когда я достигла совершеннолетия. Я свободна по своему усмотрению выходить замуж и могу пренебречь указаниями короля Генриха.

— Ты говоришь как изменница!

— Но я не его подданная!

— Тем не менее он считает себя твоим королем и требует назад земли, завоеванные его предком, Эдуардом III. Можешь не сомневаться, Генрих силой возьмет их. Самое благоразумное решение в данной ситуации — это союз с ним.

На лице герцога появилось выражение, способное повергнуть в ужас любого из его приближенных, но только не Биллиан. Ее серебристо-серые глаза твердо смотрели на него, подбородок упрямо выдавался вперед.

Несколько секунд продолжалось это безмолвное единоборство, потом герцог усмехнулся и тоном, в котором чувствовалась смесь недовольства и восхищения, произнес:

— Если бы большинство французов рассуждали как ты, мы никогда бы не оказались под пятой Генриха.

Жан Бесстрашный подошел к камину и задумчиво уставился в огонь. Пламя освещало его впалые щеки, сурово сдвинутые брови. Лианна почувствовала к нему внезапную нежность. Без сомнения, ее дядя оказался в трудном положении. В изнурительной борьбе за власть он нажил многочисленных врагов при французском дворе и среди французской знати во главе с Ар-маньяком, ему пришлось связать свою судьбу с англичанами.

— Молодой Генрих собирается завоевать трон Франции, — возобновил разговор герцог. — Он из числа тех людей, которые полагаются только на себя и обладают удивительным чутьем и способностью предугадывать ход событий. Его честолюбие не знает границ. Поверь, Генрих не из тех, кому можно необдуманно бросить вызов.

— Возможно, это и так, Ваша Светлость. Но я не отдам ему Буа-Лонга. Я окажу плохую услугу своему королю и своим соотечественникам, если позволю армии Генриха обосноваться здесь.

— Твои соотечественники! — презрительно воскликнул Жан Бургундский. — Кто они?! Вечно ссорящиеся между собой дети, меняющие свои привязанности и симпатии с такой же быстротой, с какой ветра над проливом меняют свое направление? А король Карл — будь проклята его безумная душа — всего лишь тряпичная кукла в руках арманьяков! Франции необходима сильная правящая рука. Генрих…

— Еще один английский притворщик! — перебила его Лианна.

Герцог тяжело вздохнул.

— Ты можешь, конечно, считать, что разрушила планы Генриха. Возможно, тебе это и удалось на какое-то время, — он сделал ударение на последнем слове. — Однако Генрих во многом похож на тебя. Он волевой, умный, энергичный и никогда не останавливается на полпути.

Дядя вернулся к своему креслу и сел, погрузившись в молчание, потом спросил:

— А что тебе известно о бароне Лонгвуде?

— Немногое, только то, что я смогла прочитать между строк его напыщенного послания. Этот Лонгвуд — незаконнорожденный и не принадлежит к английской знати, а титул барона получил всего лишь месяц назад. Он такой же изменник, как и его отец, Марк де Бомануар.

— Бомануар не изменник, Лианна, — возразил герцог. — Просто он оказался не в состоянии заплатить за свое освобождение из Арандела.

— Изменник он или нет, его незаконнорожденному сыну никогда не достанется Буа-Лонг.

Жан Бургундский сокрушенно покачал головой.

— Позволь тебе заметить, что ты ведешь себя как избалованный ребенок: постоянно вмешиваешься в мужские дела.

— Только тогда, когда дело касается меня и моего народа, дядя, — запальчиво возразила девушка, но заметив, как снова помрачнело его лицо, подошла к нему и нежно погладила по руке. — Что ты теперь будешь делать?

— Я сделаю то, что сочту нужным, — коротко ответил он, По спине Лианны пробежал холодок. В той игре, что ведет герцог Бургундский, ставка — ни много ни мало — власть над Францией. Кроме того, дядя ясно дал ей понять, что радоваться пока рано: последнее слово останется за королем Генрихом.

Лианна была так поглощена своими мыслями, что почти не следила за приготовлениями к праздничному ужину. Обычно она сурово отчитывала слугу, приносившему оленину на плохо отполированном блюде, или со своей извечной дотошностью и придирчивостью указывала на то, что какое-то кушанье стоит не там, где положено, или замечала, что пирожные, украшенные нежными лилиями из крема, немного подгорели. В общем, Лианна успевала повсюду.