Бертрис Смолл - Радуга завтрашнего дня Страница 15

Широкие плечи. Мускулистая грудь, слегка поросшая темным пушком. Плоский твердый живот…

Фланна невольно протянула руку, чтобы его коснуться.

Пальцы встретили упругое тепло.

До чего у него мощные бедра и щиколотки! Такой не просидит весь день у огня! Он наверняка много времени проводит в седле. А ноги! Она никогда не видела таких больших и узких ступней. Не то что у отца и братьев — широкие и разлапистые.

Она провела ладонью по темным жестким завиткам, покрывавшим нижнюю часть его живота, из которых поднималось его мужское достоинство.

— Это твоя мужская принадлежность? — смело спросила она.

—  — Да, — кивнул он, задохнувшись от возбуждения. — Ты должна с ней обращаться осторожно, девушка.

— Она не слишком велика, — заметила Фланна.

— Вырастет, когда нальется похотью, — заверил он спокойно, хотя самолюбие отчего-то было задето. Правда, малышка не подозревает, что произойдет, если его мужская плоть восстанет во всей своей красе. А когда увидит, скорее всего ужаснется.

— Но как мне пробудить твою похоть? — выпалила она.

— Вот так! — воскликнул он, неожиданно привстав и подминая ее под себя. Его рот обжег ее губы глубоким поцелуем. К его удивлению, ее язык сплелся с его языком в нежной ласке. Гибкая фигурка словно впечаталась в его тело.

— Не бойся, Фланна, — прошептал он в ее губы.

— Я не боюсь, — солгала она, хотя сердце куда-то покатилось.

— У тебя такие сладкие грудки, — прошептал он, лаская упругие холмики, — Как спелые яблочки в середине осени.

Он снова стал целовать ее соски, лизать, медленно обводя языком каждый, пока они не превратились в тугие бутоны, словно цветы, тронутые заморозком. И когда она уже не могла сдержать крика, его губы сомкнулись на соске и он стал посасывать чувствительную плоть.

— О-о-о, Иисусе! — охнула она. Что-то будоражащее, чему не было названия, сосредоточилось между бедер. Однако он продолжал втягивать ее сосок в рот, не подозревая, что творит с ее девственным телом.

— О, прекратите, милорд, молю, — тихо попросила она, но Патрик, казалось, не слышал.

— Сладко, сладко, — бормотал он, поднимая голову и накрывая губами другой сосок, облизывая его, пока внутри у Фланны снова не полыхнуло пламя.

Она приоткрыла затуманенные глаза. В животе все горело, свивалось узлами под натиском незнакомых ощущений.

Она робко коснулась его черных волос, мягких и очень густых, изящного изгиба шеи, и Патрик глубоко вздохнул, поднимая голову, чтобы взглянуть в серебристо-серые глаза.

— Ты начинаешь привлекать мое внимание, девушка, — слегка улыбнулся он.

— Именно это ты называешь плотской любовью? — спросила она, краснея.

— Это только начало, — повторил он, снова опуская голову и проводя языком по ложбинке между налитыми грудями. Кровь Христова, она великолепна! Его плоть уже затвердела, но девственной жене требовалось больше времени… так что придется потерпеть. Если взять ее грубо, не заботясь о ее чувствах, она его возненавидит. А Патрик этого не желает: ведь им жить вместе, пока не придет смерть. Фланна и без того расстроена из-за Брея.

Он снова принялся ее целовать: губы, лицо, веки, стройную шею, груди, ямку пупка.

Фланна будто расцветала под его поцелуями, хотя втайне мечтала, чтобы он снова насладился ее грудями, набухшими от ласк. Соски покалывало почти до боли.

Однако она испуганно подскочила, когда он стал гладить ее сомкнутые бедра. Случайно глянув вниз, она увидела, каким огромным стало его мужское копье, и удивленно раскрыла рот. Длинные пальцы продолжали ласкать ее, нежно проводя по бедрам сверху вниз и обратно. Ее ноги сами собой немного раздвинулись, и она вздрогнула от предвкушения. Патрик Лесли неторопливо раздвинул губы в улыбке.

Пусть она неопытна, но храбра!

Он провел по ее венерину холмику, покрытому золотистым кружевом волос чуть более темного оттенка, чем на голове. Подавшись вперед, он стал с новой энергией целовать и гладить ее. Пухлые створки сомкнутой раковины приоткрылись, и он смог проникнуть внутрь пальцем. Она уже повлажнела в своем невинном возбуждении. Его палец скользил все глубже между складками теплой, сочившейся соками плоти. Фланна ахнула, но он быстро отвлек ее нежными словами.

Фланна задыхалась. Он пробуждал в ней чувства, о существовании которых она не подозревала. И сейчас она была подобна кипящему на огне котлу. В голове теснилось множество вопросов, но она почему-то понимала, что сейчас для них нет времени. А ведь она должна, должна знать! Его палец дерзко трогал самое интимное ее место, и Фланне казалось, что она сейчас лишится чувств. Но вместо этого застонала, жадно глотая воздух. Его палец совсем погрузился в нее!

— Что ты делаешь?! — всхлипнула она, наконец начиная пугаться.

— Все хорошо, ягненочек, — попытался он ее ободрить. — Мне нужно знать, насколько туга твоя девственная перегородка. Не хотелось бы причинять тебе боль без нужды.

Он поцеловал ее в губы, чтобы отвлечь, одновременно пытаясь найти то, что искал.

И когда нашел, нахмурился, ибо худшие его страхи подтвердились. Стоило чуть прижать палец к барьеру ее целомудрия, как Фланна поморщилась от боли. А он-то думал, что ее легко раскупорить, поскольку она много ездила верхом, а это растягивает перегородку.

«О Боже, что сейчас будет? — думала Фланна. — Хочу ли я этого? Но какая разница? Он все равно возьмет меня, чтобы получить Брей!»

Она не сознавала, что плачет и из уголков глаз катятся слезы. Он придавил ее к перине и не выпустит.

Фланна задрожала и отвернула голову, кусая губы, чтобы не зарыдать вслух. Но Патрик все равно заметил, и это почти лишило его решимости. Он не зверь и не грубое животное, привыкшее брать женщин без раздумья и против их воли. Страсть приносит наслаждение, и он хотел подарить ей это наслаждение.

— Фланна, девочка, — позвал он, присев на корточки, — не бойся меня. Открой глаза и скажи, что тебя тревожит! Не хочу, чтобы ты страшилась моих объятий!

Фланна повернула голову и, тяжело дыша, взглянула на него.

— Это все не имеет значения, милорд. Ничто не имеет значения Я никогда не думала, что выйду замуж, но не хочу, чтобы это было просто так… зря… Ах, я несу вздор, но…

И она с новой силой начала всхлипывать.

— Ах, Фланна, моя неукротимая женушка, — мягко начал Патрик Лесли, — все это не просто так! Ты и не подозреваешь, как я ценю и дорожу тем даром, который ты собираешься мне принести! Всю жизнь ты бережно хранила свое сокровище, и для меня большая честь быть единственным его обладателем. Ни одна невеста не может принести мужу, будь он пастух или король, дар более ценный, чем девственность. И все это не просто так и не зря, Фланна Лесли.