Дженнифер Маккуистон - Приключения новобрачных Страница 15

– Слава богу! А то я уже не знал, что отцу сказать, – признался старший брат и со смехом добавил: – Вот была бы незадача, если бы ты потерял коня, которого отказался принять в дар от отца, а потом выкупил за его спиной. Старика тогда чуть удар не хватил. Славный фортель ты выкинул, нарочно не придумаешь. – Насмеявшись вдоволь, Уильям спросил: – В какой конюшне ты его оставил?

Джеймс задумался… В городе платных конюшен было две, и по качеству они кардинально различались. Своим конем Джеймс очень дорожил – если что у него и было ценного, так это гнедой по кличке Цезарь. И, следовательно, он не мог оставить любимца там, где бы о нем плохо позаботились.

– В конюшне Керна, я думаю, – без особой, впрочем, уверенности ответил Джеймс.

Но Цезаря не оказалось у Керна, и это означало, что он мог быть только у Моррисона. Хотя конюшня Моррисона являлась не самым подходящим местом для такого породистого и дорогого коня, как Цезарь. В стойлах гулял ветер и сильно воняло конской мочой. Мальчишка-конюх, что скучал, прислонившись спиной к деревянной стене конюшни, завидев братьев, встрепенулся.

– Мистер Маккензи, – сказал он, – вы пришли за своей лошадью?

Джеймс с сомнением посмотрел на мальчишку. Он не мог поверить, что доверил своего коня заботам такого вот грязного бездельника. Джеймс придерживался мнения, что если конюх сам себя не может содержать в чистоте, то коней – и подавно. Он не мог найти разумного объяснения своим вчерашним поступкам, будь то выбор конюшни для Цезаря или решение провести ночь с вороватой потаскухой. Цезаря, скорее всего, накормили здесь прелым сеном и поставили в стойло рядом с каким-нибудь больным доходягой. Как бы его конь не издох после такого вот «отдыха».

– Э… Да, я пришел за ним. Приведи его, пожалуйста.

Но мальчишка не двинулся с места.

– Мистер Моррисон сказал, что вы должны сперва заплатить по счету, – объявил он.

Джеймс тяжко вздохнул. То, что он и тут остался должен, не должно было бы стать для него сюрпризом, но все равно неприятно, когда тебе напоминают о том, что ты должник. Джеймс гордился своей финансовой самостоятельностью, а сейчас за одну ночь задолжал столько, что даже страшно сделалось.

– Приведи мне моего коня, – ответил он, – и я заплачу по счету. Но прежде я должен убедиться, что о нем хорошо позаботились.

– Мистер Моррисон сдерет с меня шкуру, если вы уйдете, не заплатив за ущерб, – с надрывом в голосе сообщил конюх и осторожно, бочком, двинулся куда-то в сторону от конюшни.

У Джеймса перехватило дыхание.

– Что еще за ущерб?! И куда тебя несет?!

Конюх нервно покосился за угол.

– Мне пришлось привязать вашу лошадь там, за конюшней. Стреножил ее, чтобы она меня не убила.

– Тебе пришлось стреножить моего коня?.. – переспросил Джеймс. – Стреножить Цезаря? Да он более смирный, чем новорожденный теленок! Что ты за конюх, если не можешь справиться с таким конем?

Мальчишка побагровел от возмущения.

– Ваш «смирный теленок» чуть не разнес конюшню этой ночью! И едва меня самого не сгрыз! Вот, полюбуйтесь! – Вид у конюха и в самом деле был потрепанный, и теперь Джеймс увидел ситуацию в новом свете. – Никогда не встречал такую злобную лошадь, – продолжал конюх. – Столько страху мы все натерпелись! Мистер Моррисон сказал, что вы и за это заплатите.

– Сколько? – почти не разжимая губ, спросил Джеймс.

– Один фунт четыре пенса, – с дрожью в голосе ответил конюх.

Джеймс снова вздохнул. Его Цезарь являлся предметом зависти чуть ли не половины жителей города – сильный и выносливый, он с легкостью брал любую преграду, но при этом был миролюбив и послушен. У Джеймса просто в голове не укладывалось, как мог его конь разнести конюшню и нагнать такого страху на мальчишку. «Не иначе весь город в заговоре против меня», – подумал Джеймс. Да-да, они либо решили ободрать его как липку, либо выставить на посмешище. Ни то ни другое, разумеется, не приближало Джеймса к осуществлению заветной мечты открыть дело в Лондоне.

Переложив корсет под другую руку, Джеймс освободившейся рукой полез в тот карман, где еще раньше нащупал запонки из слоновой кости. Конюх, прищурившись, уставился на корсет.

– Мистер Моррисон ничего не говорил насчет того, чтобы я брал плату вещами. К тому же эта штука никак не налезет на миссис Моррисон. – Мальчишка покраснел, устыдившись того, что поделился столь пикантными подробностями относительно фигуры жены хозяина, но все же добавил для убедительности: – Она, знаете ли, ждет близнецов в следующем месяце.

Джеймс выразительно приподнял бровь. Нет, разумеется, он не станет отдавать то единственное, что могло вывести на виновницу всех его злоключений.

– Ты приведешь лошадь, – вмешался наконец Уильям, – а мы уж как-нибудь наскребем денег и совершим обмен, чтобы никто не остался внакладе.

С сомнением посмотрев на братьев, словно опасаясь, как бы они не сбежали, мальчишка юркнул за угол.

– Что бы все это значило? – в недоумении пробормотал Уильям.

– Спроси что-нибудь полегче, – процедил Джеймс и, отправившись следом за парнишкой, добавил, глядя в землю: – Мне придется взять у тебя денег взаймы, если я не смогу обменять Цезаря на запонки.

Уильям улыбнулся:

– Да, конечно. – Он похлопал себя по карману. – Я буду только рад предложить тебе помощь. Если ты найдешь в себе силы сказать «пожалуйста».

Но Джеймс, как ни двигал скулами, ненавистное слово так и не смог произнести.

– И говори на правильном английском на котором говорит королева. – Уильям усмехнулся. – На французском – не в счет, ясно?

– Пожалуйста, будь ты… – Джеймс онемел; он в изумлении уставился на мальчишку-конюха, тащившего за собой оседланную лошадь.

Лошадь же вдруг щелкнула зубами, одновременно взбрыкнув, да так, что парнишка едва увернулся.

Джеймс не знал, как на все это реагировать, а его брат расхохотался. Конюх же, побагровев от возмущения, укоризненно посмотрел на Уильяма. Джеймс от гнева не мог вымолвить ни слова. Неудивительно, что эта лошадь едва не разнесла конюшню! Но как это животное оказалось в его распоряжении, Джеймс если и помнил, то весьма смутно, – как, впрочем, и все остальное, происходившее с ним в тот злополучный вечер.

– Забирайте ее, сэр, – уже с мольбой в голосе сказал конюх и протянул Джеймсу поводья с таким видом, словно передавал подожженный бикфордов шнур.

Джеймс неохотно протянул руку к поводьям. Он уже обрел дар речи и задал вопрос, который, как он и сам понимал, ни к чему хорошему привести не мог.

– Что это? – Джеймс кивнул в сторону лошади, а та, в довершение всех его бед, еще и уши прижала – верный признак агрессивности. – Это что, шутка такая? – на всякий случай поинтересовался Джеймс, втайне надеясь, что сейчас Уильям с хохотом сообщит, что это он его разыграл.