Марина Струк - В тебе моя жизнь... Страница 15

Постепенно к их маленькой компании стали подходить все те, кто до этого танца их игнорировал, и скоро вокруг Марины опять образовался круг ее постоянных поклонников. Она шутила с ними, танцевала, снова и снова рассылала им ослепительные улыбки, принимая их комплименты. Только раз на ее лицо набежала тень, когда в разговоре вплыло имя Загорского.

— Нет, я не понимаю, как этот Загорский посмел подумать, что таким образом он может поступать с дамой! — вдруг начал горячиться один из ее поклонников. — Где его манеры, где элементарная воспитанность? Его поведение недостойно благородного человека! Дуэ…

— Нет-нет, — поспешила Марина прервать его прежде, чем неосторожное слово сорвется с его губ. — Прошу вас не стоит так горячиться, Алексей Алексеевич. Я думаю, князь уже понял свою ошибку.

— Все дело просто в том, что он неожиданно для себя слишком влюблен в вас, и это чувство затмило его разум. И, поверьте, мне я не удивлен, — вы кому угодно способны свести с ума вашей несравненной красотой, — с этими словами ее собеседник поднес ее руку к губам. Марина поспешила прикрыть лицо веером, словно в смущении от подобной вольности, на самом деле пытаясь скрыть от окружающих то, как задели ее эти слова. «Ах, если бы это действительно было так, мой друг… Ах, если бы так…»

Тем же вечером возвращаясь домой, Марина со слезами на глазах обратилась к матери с просьбой уехать из Петербурга в Ольховское.

— Я так долго не была там, очень соскучилась по имению. Прошу вас, маменька, поедемте домой.

— Ты с ума сошла, душенька?! Если мы сейчас уедем, то дадим очередную пищу для сплетен. Тебе не хватило этих? Я лично сыта по горло ими и твоим поведением. Нет, довольно трепать имя Ольховских! Никуда не поедем, — отрезала мать.

Марина отвернулась, пытаясь сдержать слезы, но они все равно пролились из глаз и горячими ручейками побежали по щекам. Ее тетушка, хранившая до этого молчание, протянула руку и смахнула со щек девушки одну из слезинок.

— Милая, Анна права. Негоже сейчас бежать из столицы. Да и все эти вечера и твои поклонники, от которых ты бежишь, быстрее помогут твоему бедному сердечку забыть. И ты совсем забыла про свадьбу своей подруги… Думаю, ей будет весьма приятно видеть тебя на службе в этот день.

И Марина осталась, как и намеревалась ранее, в Петербурге до дня венчания Юленьки с графом Арсеньевым. Она неустанно благодарила Бога за то, что ей более не пришлось встречаться с Загорским в Петербурге до отъезда. Он умело свел на нет свои посещения светских мероприятий, где они могли случайно столкнуться, и Марина почти отвыкла от его глаз, от его смеха, от его улыбки… Но ее глупое сердце по-прежнему судорожно сжималось, стоило ей заметить в толпе гвардейский мундир и венчавшую его светловолосую голову.

Юля и Арсеньев собирались венчаться до Вознесения, намереваясь после обряда уехать на остаток весны и на все лето в деревню, в имение графа, где Юленьке предстояло принять на себя новую роль графини и хозяйки дома. Марина с каким-то затаенным страхом и в то же время с нетерпением ждала этого момента. Они никогда не расставались с подругой долее, чем на день, со времен института, а тут предстояла такая долгая разлука, тем более Марина предполагала никогда не возвращаться в Петербург. Ей казалось, что самым лучшим для нее будет стать супругой какого-нибудь местного дворянина из губернии, где была распложена Ольховка, и навсегда поселиться так далеко от соблазнов большого города, которые так вскружили ей голову и чуть не погубили ее. Она представляла себе небольшое имение, несколько детишек и мужа-домоседа с трубкой в зубах у камина в гостиной. Они будут редко выезжать — ни к чему вся эта мишура, зато будут с удовольствием проводить время в охоте и деревенских хлопотах. Разумеется, она ни словом не проговорилась об своих планах маменьке, ведь для той отъезд на лето в Ольховку уже казался трагедией, из-за чего она непрестанно переругивалась с Софьей Александровной.

День венчания был солнечным и безветренным, чему не переставали радоваться женская часть приглашенных, ведь в стремлении выглядеть модно и красиво она была выряжена в платья с голыми плечами и не очень плотные накидки. Марина весь обряд не отрывала своего взгляда от счастливой пары. Они не отрывали своего взгляда от батюшки, но их глаза горели таким огнем, что Марине стало грустно до слез. Она немного завидовала Юленьке, которая отныне принадлежала человеку, которого любила и который отвечал ей тем же.

Молодожены пошли вслед за батюшкой вокруг аналоя. Марина поймала взгляд подруги и улыбнулась ей, но встретившись глазами с серыми глазами дружки Арсеньева, несшего над тем венец, мгновенно окаменела. Загорский так же, как и она, быстро отвел глаза, но она успела заметить, как в них что-то мелькнуло. Что-то похожее на сожаление. «Сожаление? У того, у кого нет сердца и совести, не бывает приступов сожаления», — невесело подумала Марина и попыталась сосредоточиться на службе.

После окончания церемонии и поздравления батюшки с таинством венчания гости и молодожены должны были ехать на свадебный обед, но Марина внезапно поняла, что не в силах вынести еще несколько часов в том напряжении, в какое вогнал ее один лишь взгляд. Что же тогда будет на обеде? Поэтому она решила поздравить молодоженов и, извинившись, тихо уехать по возможности незаметно для остальных.

Но она не учла, что ее намерения легко можно предугадать, и поэтому очень испугалась, когда, стоя на крыльце церкви в толпе приглашенных, кидающих в молодоженов зерно и лепестки роз на счастье, почувствовала мужскую руку на своем локте. Марина быстро повернула голову и неожиданно для себя самой встретилась глазами с Загорским. Сердце ее моментально подпрыгнуло в груди и пустилось вскачь. Девушка почувствовала, что ее щеки заливает предательский румянец, и разозлилась на себя за такую реакцию.

— Что вам угодно, сударь? — Марина старалась как можно тише обратиться к нему, ведь если их сейчас заметят, опять не оберешься разговоров. Но она могла разговаривать в полный голос — никто бы этого и не заметил, все внимание было приковано к молодоженам.

— Марина Александровна…— начал было князь, но увидев, как негодующе вспыхнули ее глаза, поспешил исправить обращение на более холодно-официальное. — Сударыня, я прошу уделить вас мне всего минуту.

Марина отвернулась от него и смотрела теперь на улыбающихся молодоженов, спускающихся по ступеням крыльца.

— Позвольте полюбопытствовать, чего ради? — сквозь стиснутые зубы проговорила она.

— Я бы хотел еще раз извиниться перед вами. Я виноват, и мне нет оправдания…