Патриция Райс - Любовь навеки Страница 15

– Скажите, мисс Риардон, как выглядело привидение? Оно что-нибудь прошептало? – с интересом спросил один из молодых джентльменов, а его приятель, усмехнувшись, зажег свечу.

– Я плохо помню то, что, со мной случилось. Я очень испугалась... – уклончиво ответила девушка, и в этот момент в кабинет вошла ее мать.

Увидев, что ее дочь со всех сторон окружена молодыми людьми, леди Риардон едва не вспылила, возмутившись столь вопиющим нарушением правил приличия. И только присутствие Пенелопы в кабинете несколько успокоило ее и предотвратило назревающий скандал. Подойдя к дивану, на котором сидела ее мертвенно-бледная дочь, леди Риардон посмотрела на хозяйку дома, требуя у нее объяснений.

– Мисс Риардон, по-видимому, сильно испугалась. Обычно мы не приглашаем гостей в эту часть дома, потому что здесь слишком темно, – сказала Пенелопа. В ее голосе слышался упрек. Девушке действительно не следовало без спросу расхаживать по чужому дому, бесцеремонно разыскивая его хозяина.

– Не понимаю, что это за выходки! Долли, как ты себя чувствуешь? Зачем ты поднялась сюда?

После того как растерянная Долли извинилась, Пенелопа, оставив ее на попечение матери и Гая, выскользнула в смежную комнату и, пройдя по комнатам, нашла Тревельяна в маленьком салоне. Он стоял у пылающего камина и смотрел на огонь. Услышав шаги, Тревельян поднял голову и взглянул на жену. Выражение его лица было непроницаемым.

– Как она? – спросил он.

– Ничего, переживет, – сухо ответила Пенелопа, останавливаясь рядом с мужем. – Не понимаю, что взбрело в голову этой девице. С какой стати она пошла наверх и потревожила вас? Вы, наверное, сильно испугались?

На губах Грэма заиграла улыбка.

– Ничего, как-нибудь переживу, – сказал он, перефразируя слова Пенелопы. – Мне жаль, что я испортил вам званый обед.

Он скрывал свою боль, стараясь успокоить ее, и Пенелопа вдруг поняла, почему согласилась стать женой этого человека. Хотя Тревельян был страшен в гневе, а внешность его внушала ужас и отвращение, он обладал доброй и мягкой душой, и Пенелопе было приятно его общество.

– Думаю, вы дали прекрасную пищу для сплетен и пересудов. Теперь весь Лондон в течение нескольких недель будет говорить только о привидениях в вашем доме. А в следующий раз мы придумаем что-нибудь новенькое.

– Оказывается, леди Тревельян, несмотря на вашу невинную внешность и молодость, вы до т вольно циничное, злое на язычок создание. Думаю, что мы отлично подходим друг другу!

Пенелопе были приятны слова мужа, и она задорно улыбнулась ему.

– Наверное, вы правы, – сказала она и вышла из комнаты, чтобы спуститься вниз к гостям.

Как только Пенелопа вновь появилась в гостиной, взгляды всех присутствующих обратились к ней. Улыбнувшись, она осведомилась о самочувствии мисс Риардон.

– Эта сумасбродная глупышка уехала домой, – сообщила графиня Ларчмонт пренебрежительным тоном. – Она твердила здесь что-то о привидениях и призраках. Неужели Тревельян не мог придумать лучшего объяснения? Кстати, где он?

– Хигдон говорит, что Тревельян отправился на поиски привидения, испугавшего Долли, – вмешался в разговор один из гостей. – Но почему он не спустился к нам?

– На втором этаже дома вечно гуляют сквозняки, – сказала Пенелопа. – Грэм полагает, что мисс Риардон начиталась готических романов и у нее разыгралось воображение. Он извиняется за то, что не может спуститься сегодня к нам. Но ему действительно еще слишком трудно проводить много времени в обществе. Я, конечно, не знаю, каким Грэм был до произошедшего с ним несчастья, но подозреваю, что с тех пор он сильно изменился. Вы не должны обижаться на него.

– Вы совершенно правы, дорогая моя. Передайте Грэму привет от меня. Через две недели я даю бал и надеюсь снова увидеть вас. Непременно приезжайте! Гамильтон, обещайте, что привезете леди Тревельян ко мне, – обратилась графиня Ларчмонт к Гаю, стоявшему рядом с Пенелопой, и, попрощавшись, направилась к выходу.

Остальные гости последовали примеру графини. Поблагодарив хозяйку дома за прекрасный обед и передав приветы Тревельяну, они двинулись в холл. Все были в восторге от вечера, который, как и надеялись гости, не обошелся без небольшого скандала.

Когда от крыльца отъехала последняя карета исходная дверь закрылась, Гай и Пенелопа, облегченно вздохнув, поднялись в библиотеку, где надеялись насладиться заслуженным отдыхом. Тем временем на первом этаже слуги приступили к уборке помещений, в которых принимали гостей.

– Угощайтесь, сэр, – промолвила Пенелопа, показав рукой на графин с бренди, и опустилась в кресло. – К сожалению, я так устала, что не могу налить вам стаканчик. Гай покачал головой.

– Я тоже совсем выбился из сил, – признался он и, присев на краешек письменного стола, скрестил руки на груди. – Вам необходимо отдохнуть. Требуется немало времени, чтобы привыкнуть к светским приемам, званым обедам и балам.

– Мне предстоит привыкнуть к очень многому здесь, в Лондоне. Я благодарна вам за помощь, Гай. Могу я называть вас так?

– Конечно. Хотя, боюсь, я не смогу величать вас иначе, как леди Тревельян. Вы великолепны. Не знаю, где и при каких обстоятельствах Грей познакомился с вами, но, уверен, он сделал правильный выбор. То, как вы держались сегодня, достойно наивысшей похвалы!

Пенелопа утомленно улыбнулась и встала, чтобы попрощаться с Гаем.

– Это всего лишь результат многолетней работы в приходе. Я помогала отцу присматривать за паствой во время праздников и собраний. К счастью, сегодня вечером гостья, которая внушала мне наибольшие опасения, была очень добра ко мне. Я говорю о графине Ларчмонт. Думаю, мне следует послать ей цветы со словами благодарности.

– Вы вернете ей долг, если приведете Тревельяна на бал, который она устраивает, – заявил Гай.

Под пристальным взглядом Гая, в синих глазах которого таилась нежность, Пенелопа вспыхнула от смущения. С вежливым поклоном он склонился к ее руке и порывисто поцеловал.

Когда Гамильтон ушел, Пенелопа повернулась к камину и, к своему изумлению, заметила мужа, молча стоявшего в неосвещенном углу кабинета. Дрожь пробежала по ее телу.

– Я не хотела беспокоить вас, Грэм. Почему вы притаились?

При неярком свете лампы Пенелопа, с золотистыми волосами, в отделанном кружевами платье, мерцала, словно пламя свечи на фоне ночи, и у Тревельяна невольно от боли сжалось сердце. Он видел, с какой нежностью Гай смотрел на нее и с какой страстью поцеловал ей руку. Хорошо знакомое чувство ревности охватило Грэма. Оно уже вошло у него в привычку. Грэм старался не поддаваться ему, но ничего не мог с собой поделать.