Джоанна Линдсей - Узник моего желания Страница 15

Она была миниатюрной женщиной, но с очень хорошо развитыми формами: полной грудью и тонкой талией. Ее раздвинутые над ним бедра, ее колышущиеся от легкого дыхания груди, ощущение того, что он находится внутри нее… Это была не его заслуга. Он даже не шевельнулся. Да ему и не нужно было делать этого. От прихлынувшей крови фаллос, запульсировав, достиг своей полной величины и прошел сквозь ее плеву без всяких усилий. Когда это произошло, она вскрикнула и под тяжестью своего тела поглотила его полностью в своем чреве. Уоррик сжал зубами находившийся во рту кляп. Мышцы его напряглись, но он оставался недвижим. Теперь он пытался стать импотентом, подавляя в себе мощные инстинкты своего тела. Это была пытка. Никогда в жизни он не боролся так сильно со своим желанием.

Она шевельнулась на нем, сначала нерешительно и неуклюже. Ей все еще было больно, она продолжала плакать, но все же была полна решимости. Ее учащенное дыхание и распустившиеся волосы, которые касались его тела, еще больше усиливали его возбуждение и ужесточали пытку. И он точно осознал, когда проиграл сражение. В последний раз он попробовал сбросить ее с себя, вызвав боль в запястьях, но она это предвидела, предвидела и крепко прижалась к нему. После этого ему стало все безразлично. Животный инстинкт заставил его бездумно совершать двигательные движения, которые, как взрыв, с невероятным облегчением высвободили его семя.

Черт бы ее побрал, будь она проклята!

Глава 9

— Я рада, что это были вы.

Уоррик никогда не забудет этих слов и никогда не простит их. Они все время приходили ему на память в течение всех последующих дней, когда он лежал, прикованный к этой кровати.

Когда все было окончено, она рухнула на его грудь, орошая ее слезами. Ровена не испытала никакого удовольствия от их совокупления, но получила то, что хотела. Прежде чем покинуть его, она дотронулась до его щеки и прошептала:

— Я рада, что это были вы, — отчего его ярость удесятерилась.

После ее ухода появилась служанка, чтобы обработать его раны. Пожилая женщина зацокала языком, увидев, что он с собой сделал. На его голове она обнаружила покрытый спекшейся кровью синяк и тоже обработала его. Он разрешил ей это сделать. Опустошенный своей неудачей, он безразлично относился к тому, что с ним делали. Он также не испытал никаких чувств, когда значительно позже появился Гилберт и с выражением странной смеси удовлетворения и ярости принялся разглядывать все еще влажные следы крови и семени, оставшиеся у него в нижней части живота.

— Она говорит, что ты сопротивлялся ей. Это хорошо; а то я думал, что мне придется убить тебя за то, что ты получил от нее.

Сказав это, он повернулся и вышел. После этого Уоррик его больше не видел. Но эти несколько произнесенных им слов дали Уоррику массу информации. Теперь он знал, что живым ему отсюда не выбраться. Им не нужен был выкуп. Единственное, что им было нужно, — это ребенок, которого он, может быть, уже зачал. Он также понял, что этот человек завидует ему и для него будет удовольствием убить Уоррика, когда тот ему больше не понадобится. И все же ему было безразлично, что произойдет на следующий день, и вообще все, что с ним случится. Его даже не унижало то, что Милдред кормила его, подмывала его и помогала ему облегчиться прямо в кровати. Он даже не пытался заговорить с ней, когда во время кормления у него вынимали изо рта кляп. Им почти полностью овладела апатия, пока опять не появилась эта девка.

Только тогда он понял, что, должно быть, опять наступила ночь, ибо в маленькой комнате, в которой он находился, не было окон, и он не мог следить за ходом времени. С ее появлением он вновь оживился. Ярость, которую он испытывал, доводила его почти до сумасшествия. От резких попыток освободиться повязки сдвинулись, и стальные браслеты еще глубже впились в незажившую кожу.

Но в эту вторую ночь она была терпеливой и не пыталась дотронуться до него, пока он сам не довел себя до изнеможения. И пока он не был почти полностью готов к встрече с ней, она не подходила к кровати.

В течение этой второй ночи она навестила его трижды, так же как и на следующую ночь, будя его, если это было необходимо. Волей-неволей каждый последующий раз занимал у них все больше времени. Его тело почти пресытилось, но все же ее это не останавливало. Он полностью зависел от ее милости. Во время ласк, которыми она возбуждала его, она полностью изучила его тело, но особенно ее интересовало то, что находилось у него между ног.

Ее завораживал вид его мужских достоинств. Она наклонялась к ним, дышала на них, но все же ни разу не сделала того, что обещала в первую ночь, — в этом не было необходимости. Но уже одна только мысль о том, что она могла это сделать, действовала на него так, как будто она это действительно сделала. И он ничего не мог изменить, чтобы предотвратить все это, он не мог остановить ее, не мог остановить ее взглядом или заставить испытать страх. Она пользовалась им, она иссушала его и не испытывала при этом ни малейших угрызений совести. И у нее абсолютно отсутствовала жалость.

О Боже, как он хотел отомстить ей. Весь третий день он думал только об этом. Он представлял, что бы он с ней сделал, если бы она попала к нему в руки. И подумать только, когда он впервые увидел ее, он действительно хотел оказать ей свое покровительство. Ну что ж, он сделает это, предоставив ей свою темницу. Но сначала он должен отплатить ей ее же монетой. Хотя нет, сначала нужно сбежать отсюда.

— Как ее зовут?

Впервые нарушив молчание, он обратился к Милдред с этим вопросом во время очередного кормления. Та внимательно посмотрела на него.

— Я думаю, это ни к чему. Вам не надо знать ее имени.

— Хозяйка, мои люди найдут меня, и если ты хочешь остаться в живых, когда я не оставлю камня на камне от этого места, то тебе лучше помогать мне.

У нее хватило нахальства фыркнуть в ответ на его слова:

— Когда вас поймали, вы были один.

— Ну нет, я был со своим оруженосцем Джефри. Они его убили. Ты что, не знала об этом?

В его голосе послышались такие леденящие нотки, что она испугалась его, несмотря на то что он был крепко связан. Затем ей стало весело, и она с усмешкой спросила:

— А разве вы рыцарь? Сюда должны были привести крепостного. Думаете, что эти люди не понимают разницы?

Он не стал разубеждать ее.

— Мои люди были посланы вперед. И я должен был встретиться с ними на следующее утро. Ты что, думаешь, они так просто уедут без меня?

— Мне кажется, сэр, что вы рассказываете красивую сказочку. Но для чего вы это делаете? — спросила она.

— Освободи меня.

— Ловко, — она усмехнулась. — Я не буду врать. Если бы у меня даже был ключ от этих оков, я бы не воспользовалась им. По крайней мере до тех пор, пока моя госпожа не получит от вас то, что ей нужно.