Инна Ромич - Рыжее наследство Страница 15

От замка Тейндел до Хоика было всего два дня пути. Через горы они перебрались без особых приключений и теперь мирно катили по дороге. Трое вооруженных мужчин служили надежной охраной маленькой повозке, запряженной двумя облезлыми волами весьма почтенного возраста.

Всю дорогу Родерик, хмурый и неразговорчивый, внимательно оглядывал всех проезжающих, словно высматривая кого-то. Хорошее настроение барона Тейндела длилось недолго, и сейчас он уже почти жалел, что они сюда приехали. От Джоша, правившего повозкой, не укрылось тревожное состояние его друга, но он прекрасно понимал его чувства. Когда-то молодой барон Родерик Перси был счастлив в этих местах. Теперь ему, потерявшему все, приходилось лицом к лицу встречаться со своим прошлым, от которого он так надежно спрятался под обветшалыми сводами замка на границе.

Словно откликаясь на мысли Джоша, сэр Родерик вздохнул. Он, человек знатного рода, словно простой торговец, приехал на ярмарку... Но в самом деле, что им оставалось делать? Надо было где-то брать деньги, и глупо было не воспользоваться оказией. Вот уже десять лет его никто не видел в этих краях. Наверняка все уже забыли о лорде Перси, который когда-то по глупости женился на юной красавице Эйлин Рэндолф. По крайней мере, он надеялся на это. Помимо воли он оглянулся на дочь, что сидела рядом с Джошуа на облучке. По своему обыкновению, Эрика размахивала руками, что-то весело рассказывая. Его сердце сжалось от привычной тоски... В этой красивой шотландской юбке она так была похожа на Эйлин! Только огненными волосами удалась в деда, да и характером, похоже, тоже в него. Бедняга Эрика, она своими повадками скорее напоминает мальчишку, а не юную леди. Она уже совсем взрослая, а он так и не смог дать ей приличного образования — не хватило смелости отпустить ее от себя. Теперь Родерик раскаивался в этом.

Гилберт и Бран, ехавшие рядом в повозке, поддавшись настроению отца, тоже молчали. Братьям явно было немного не по себе — они не привыкли к такому количеству людей и теперь сидели, нахохлившись, как два сыча. Одна Эрика чувствовала себя в своей стихии. Она буквально впитывала окружающее ее великолепие. Ее огромные зеленые глаза сверкали, словно изумруды в лавке ювелира, не успевая уследить за всем, что ей хотелось бы увидеть. Эх, жаль, что она не видит себя в этом новом наряде! Интересно, идет ли ей шотландский костюм? Эрика незаметно оглядела свою складчатую юбку. Нет, шотландские леди все же знают толк в нарядах! Ничего более праздничного и яркого и представить нельзя.

Ярмарка казалась ей настоящим чудом. Так много людей! Все нарядны, повсюду мелькают шотландцы в своих праздничных пледах и килтах[19], с традиционными спорранами[20], в боннетах[21], набок надетых на нечесаные шевелюры. Все мужчины были с оружием, да это и неудивительно: в этом крае много лет шла война, и она приучила их всегда быть наготове. Эрика заметила, что у многих шотландцев за краем гольфа торчит традиционный черный нож, а на поясе болтается дирк[22] или даже клеймор[23], хотя последний она находила явно излишним.

Немного непривычно было видеть столько голоногих мужчин, но спустя пару часов Эрике стало казаться, что нет одежды более удобной и практичной, чем эта. Вокруг все весело кричали, смеялись, торговались до хрипоты. Откуда-то доносился заунывный звук волынки и заливистые звуки скрипки, и Эрика то и дело вытягивала шею, чтобы посмотреть на музыкантов.

В Хоике отцу едва удалось снять одну небольшую комнатку на всех. Постоялый двор, на котором они остановились, был не из лучших, но находился достаточно близко к городским воротам. Да они и не могли позволить себе лучшие апартаменты.

Овес удалось продать в первый же день. Узнав, что англичане с Приграничья привезли овес на продажу, двое покупателей-шотландцев заявились прямо на постоялый двор и долго ругались между собой, кто пришел первым. В результате они продали его за такую высокую цену, о которой не смели и мечтать. И это было вдвойне хорошо, потому что сэру Родерику не пришлось торчать, словно простому торговцу, возле своей повозки — он вряд ли перенес бы такое унижение. Все-таки он был опоясанный рыцарь, и заниматься торговлей для него было бы бесчестьем. Эрика заметила, какой радостью загорелись глаза отца. Теперь оставалось продать только яблоки, и на следующий день они решили отправиться за стены Хоика, на ярмарку.

Видимо, чтобы она никуда не делась и ничего не натворила, отец и поставил ее торговать яблоками со старшим братом. Все утро Эрика с трудом сдерживалась, чтобы не удрать из-под присмотра Бранвена. Ей ужасно, ужасно хотелось присоединиться к веселой толпе.

Жизнь здесь била ключом. Куда ни глянешь — повозки, домашний скот, пригнанный на продажу, пастухи, торговцы, рыцари... Все это смешалось в невообразимую кашу, шумело, блеяло, смеялось и двигалось. Горели костры, переругивались покупатели и торговцы, кто-то весело горланил песню на другом конце поляны, кому-то рвали зуб прямо на сооруженном из свежих досок помосте, рядом варили эль в огромном медном чане...

—  Сладкие лепешки!

—  У меня, барышня, лучшая посуда, не сомневайтесь.

—  Конская сбруя!

—  А вот кому эликсир жизни, последний флакон!

Звонкие крики зазывал и торговцев раздавались повсюду, сливаясь в многоголосый шум. Покупатели толпились вокруг лотков и повозок, щупали товар, торговались... Возле их возка, заполненного румяными яблоками, никого не было. Разве что кто подойдет, неохотно возьмет в руки и положит обратно. Бран- вен стоял рядом с повозкой и подозрительно оглядывал каждого, кто проходил мимо. Отец приказал ему охранять сестру и следить за товаром, что он и старался честно выполнять.

Они простояли так уже все утро, и Эрика начала терять терпение. Она выбралась из своего закутка за повозкой и решительно подошла к Брану.

— Мы можем торчать здесь целую вечность, — сердито зашептала она брату, — и ничего не продать до следующего года!

— Я не виноват, что у нас никто ничего не покупает, — угрюмо отозвался он.

Эрика смерила его насмешливым взглядом.

— Знаешь, я бы тоже тут ничего покупать не стала, — иронично заметила она. — Ты своей мрачной физиономией отпугиваешь всех покупателей.

— Я не торговец! — резко возразил Бранвен, и на его скулах выступили красные пятна. — Если хочешь знать, мне вся эта затея не по душе. Потомкам Перси и Рэндолфов не пристало заниматься торговлей. Да я чуть не провалился под землю, когда он вынужден был торговаться с этим... клетчатым хамом! А мне, думаешь, легче? Я воин, а не шут гороховый!