Мэри Элизабет Брэддон - Кровавое наследство Страница 15

— Кто эта молодая дама в трауре? — спросил он мистрисс Тревор, которая не заметила волнения на лице банкира. Но сам вопрос оскорбил ее невниманием гостя к ее собственным дочерям.

— Молодая особа, так сильно интересующая вас, — отвечала она не без колкости, — наставница моих детей — мисс Виолетта Вестфорд. Она сильно горюет о недавней потере своего отца, погибшего во время морского путешествия.

Легкая дрожь пробежала по лицу банкира, но он пересилил себя; что-то сатанинское заблистало в его глазах.

— Так наставница ваших детей — дочь капитана Вестфорда? — сказал он мистрисс Тревор. — Жаль, очень жаль!

— Почему? — удивилась мистрисс Треворс удивлением.

— А потому, — ответил он, — что я принимаю в ваших детях живое участие и имею свои причины жалеть о том, что наставление этих милых девушек поручены особе такого пошиба, как дочь капитана Вестфорда.

— Вы пугаете меня! — воскликнула мистрисс Тревор. — Мне рекомендовали мисс Вестфорд с отличной стороны. Умоляю вас, расскажите мне все, что знаете о ней.

— Но только не теперь, — отвечал банкир. — Завтра, если хотите, или даже нынче, если только представится удобный случай.

Анастасия между тем кончила арию, и гости, выразив ей свое восхищение, обратились к Теодорине с просьбой спеть, в свою очередь. Молодая девушка хотела отказаться, но просьба Виолетты заставила ее исполнить желание гостей, как ни трудна казалась ей эта задача.

— Как! — воскликнула мистрисс Тревор. — Могу ли я верить своим глазам? Теодорина хочет петь? У бедной девушки хотя и сносный голос, но она вовсе не владеет им.

Эти слова были сказаны матерью самым презрительным тоном, потому что ей было невыносимо, если Теодорина обращала на себя малейшее внимание в ущерб Анастасии.

Первые звуки прекрасного контральто были слабы и нерешительны, но мало-помалу оно выказалось в полной своей силе и гибкости. Она пела простую народную песню «Старый Роберт Грей», но еще до окончания ее все слушатели были глубоко тронуты. Короткое торжество Анастасии совершенно затмилось — она и ее мать с трудом скрывали свою досаду.

— Мне было бы приятнее, если бы вы спросили моего позволения, прежде чем заставили петь Теодорину, мисс Вестфорд, — сказала мистрисс Тревор. — Она еще слишком молода, чтобы петь при таком большом обществе, и к тому же эта баллада скорее подходит к детской, нежели к гостиной.

— Прошу вас, не говорите этого, мистрисс Тревор, — перебил сэр Гарольд Иври. — Пение младшей вашей дочери вызвало у нас слезы. — Он с восторгом посмотрел на Теодорину, но в ту же минуту глаза его с еще большим восторгом обратились к Виолетте.

— Я уверен, — сказал он ей, — что мисс Теодорина многим обязана своей наставнице. Не споете ли и вы нам чего-нибудь? — И он обратился к мистрисс Тревор: — Будьте так добры, присоедините вашу просьбу к моей, не то мы лишимся удовольствия услышать пение мисс Вестфорд.

Мистрисс Тревор нахмурилась, но не могла не исполнить желания такого почетного гостя, каким был молодой баронет, и потому весьма ласково попросила Виолетту уступить его просьбе. Та, не знакомая с притворством, без всяких отговорок села за инструмент, чтобы исполнить желание баронета. Она пела простую песнь, но с таким глубоким чувством, что почти все слушатели были тронуты. Она сама с трудом удерживала выступающие слезы, ибо вспомнила, как часто пела эту песню своему отцу в счастливом Вестфорд-хаузе. Когда она кончила, сэр Гарольд наклонился к ней и поблагодарил за пение.

— Но я боюсь, что эта песня возбудила в вас горькие воспоминания, — сказал он ей.

— Да, я вспомнила о любимом отце, которого лишилась, и о счастливых родных местах, которые мы принуждены были оставить.

— Так вы в трауре по отцу? О, извините, если мои вопросы нескромны, но я принимаю глубокое участие во всем, что вас касается!

Виолетта с удивлением посмотрела на молодого баронета, она никак не могла объяснить себе, по какой причине он ею так интересуется.

— Да, — сказала она, — я в трауре по отцу, лучшему отцу, который имел в виду только счастье своих детей.

Тут разговор их прекратился, так как Анастасия готовилась петь, а Виолетта должна была ей аккомпанировать. Полчаса спустя гости начали расходиться, и Виолетте позволили возвратиться домой. Когда она подошла проститься с мистрисс Тревор, она заметила обидное невнимание к себе, но она была слишком утомлена, чтобы долго размышлять о причине подобного поведения, и потому незаметно вышла из зала и отправилась в переднюю, чтобы отыскать свою накидку. Едва она успела накинуть ее, как услышала легкие шаги и, обернувшись, увидела сэр Гарольда Иври.

— Надеюсь, — почтительно сказал он, — вы позволите мне убедиться в том, что вы благополучно достигнете дома; вы — одна, и я считал бы счастьем быть вашим провожатым.

Виолетта покраснела. В счастливые дни свои она привыкла, чтобы ее провожали до кареты, когда она возвращалась с бала; теперь же она едва могла скрыть чувство стыда, может быть, и ложного. Но она тотчас оправилась и отвечала:

— Вы очень добры, сир Гарольд, но я иду пешком и к тому же, вероятно, меня ожидает мой брат вблизи этого дома.

— Ваш брат? — воскликнул баронет с неудовольствием. — Ему, конечно, я должен уступить, но вы, по крайней мере позволите мне проводить вас до него?

Он подал ей руку, и она, убедившись в неловкости отказать ему, приняла предложение. Но недалеко пришлось им идти вместе: в конце террасы дома стоял Лионель, под защиту которого сэр Гарольд вынужден был отдать Виолетту. Но он не оставил их; он дошел с ними до моста Ватерлоо, где наконец решился проститься, боясь поставить их в затруднительное положение, если пойдет далее и узнает, в какой грязной части Лондона они живут. Он достаточно видел и слышал, чтобы знать, что Виолетта и брат ее жили в горькой бедности, и вполне сознавал щекотливость их положения, но он неохотно оставлял их.

— Я никогда не забуду вашего пения, — сказал он, прощаясь с Виолеттой, — и надеюсь, что еще не раз услышу его. — С этими словами он почтительно откланялся ей.

13

Несмотря на позднюю пору, в которую Виолетта вышла из дома мистрисс Тревор, она на следующее утро должна была явиться в обычное время для занятий. Ровно в девять часов она была уже в доме мистрисс Тревор и хотела отправиться прямо в учебную комнату, как была остановлена лакеем.

— Мистрисс Тревор желает поговорить с вами в своем будуаре, — сказал он ей с той наглостью, с которой вообще встречает получающий хорошую плату лакей дешево доставшуюся учительницу. — Дело важное, и потому поспешите к ней.