Хейвуд Смит - Веселая вдовушка Страница 15

Нет. Помощь королевы могла только все испортить.

Было очевидно, что по причине болезни терпение и силы Генриетты-Марии стали иссякать. Во всяком случае, она нарушила молчание первой:

— Слушаю вас, мадам.

Запинаясь, Элизабет произнесла:

— Я… я бы хотела узнать, ваше величество, имею ли я право и впредь рассчитывать на ваше гостеприимство? После похорон сестры я намереваюсь пробыть во Франции ещё некоторое время для… устройства некоторых своих дел.

Королева любезно улыбнулась Элизабет:

— Ну конечно. Мадам может оставаться с нами, пока в этом будет необходимость. — Королева жестом подозвала камеристку.

— А сейчас, если мадам извинит нас, мы собираемся немного отдохнуть.

— Простите меня. Я совсем утомила ваше величество.

Элизабет присела в реверансе, затем отошла от постели королевы.

— Итак, до завтра, мадам. — Слова королевы настигли её, когда она уже находилась в дверях.

Хотя после похорон прошло уже три дня, Элизабет так и не смогла добиться аудиенции у принца Карла. Ей были совершенно незнакомы те скрытые механизмы, которые приводили в движение такого рода дела. А действовать надо было тонко — и прежде всего знать, кого подкупить, кому польстить и кого припугнуть. Более того, захудалый британский двор в изгнании перенял от своего пышного французского собрата не только эти, но и другие, совсем уж непостижимые неискушённому уму тонкости.

В окружении принца единственным знакомым Элизабет придворным был виконт Крейтон — и он же был последним человеком, к которому ей бы хотелось обратиться с просьбой.

Элизабет понемногу впадала в отчаяние и уже не верила, что ей когда-нибудь удастся передать принцу послание Анны.

Затем ей пришла в голову мысль чисто авантюрного, пожалуй, даже скандального характера. Графиня наконец поняла, как ей получить доступ в личные апартаменты принца.

Она боялась только одного — что ей не хватит духу осуществить задуманное.

Но ситуация требовала самых отчаянных мер, тем более что самым заветным желанием Элизабет было поскорее покинуть Париж. На то у неё имелись веские причины. Прежде всего денег у неё было в обрез и приходилось экономить каждый су. Нельзя было также злоупотреблять гостеприимством королевы Генриетты. Кроме того, Элизабет говорила по-французски ужасно, и парижане отказывались её понимать. Никогда ещё она не чувствовала себя такой одинокой и заброшенной.

Ей было необходимо вернуться домой.

И она приняла решение. Она поговорит с принцем Карлом и передаст ему письмо Анны Мюррей, даже если для этого придётся нарушить все правила приличия и хорошего тона.

6.

Сен-Жермен. 9 апреля

Не обращая внимания на укоризненные взгляды придворных, Элизабет стояла у стены приёмного зала и внимательно разглядывала людей, ожидавших выхода его высочества. Одно только её появление в свете так скоро после смерти сестры подрывало самые основы приличий, но то был её единственный шанс поговорить с принцем Карлом. И хотя Элизабет всё же не осмеливалась публично передать письмо, она была полна решимости сообщить принцу о послании — даже вопреки тому, что придворный протокол дозволял только ему, единственному, избирать тему беседы.

Пухлая матрона, стоявшая рядом с Элизабет, толкнула в бок своего благоверного.

— Смотри — вон Белый Джеймс.

Элизабет обернулась, дабы взглянуть на маркиза Ормонда, получившего прозвище за белокурые волосы и чрезвычайную бледность лица. Маркиз ожидал у входа в зал, когда герольд объявит о его прибытии. Если Ормонд здесь, то и остальная свита принца не заставит себя ждать. Элизабет скрестила пальцы на удачу и неслышно прошептала «чур меня», страстно желая, чтобы среди дворян, окружавших Ормонда, не было виконта Крейтона. И сразу же она увидела рослого золотоволосого человека, на полголовы выше всех, кто находился в зале.

Что же, ей придётся пережить свой позор под насмешливым пристальным взглядом виконта Крейтона.

— Проклятье!

Это негромкое восклицание вызвало укоризненный взгляд пухлой матроны.

В зал широким шагом вошёл мажордом и, стукнув о пол жезлом, принялся одного за другим объявлять членов свиты и советников принца.

Один за другим эти люди проследовали в зал и выстроились по обе стороны от двери. Затем пропели трубы, и взоры всех присутствующих устремились на дверной проём. Мажордом стукнул о пол жезлом и провозгласил:

— Его королевское высочество принц Уэльский!

Когда Элизабет видела принца в последний раз, тот был долговязым десятилетним мальчуганом. Теперь, в неполные восемнадцать лет он был выше самых высоких мужчин в зале и выглядел вполне зрелым мужем. Как всегда, он начал дневной приём, обратившись к гостю самого высокого ранга, затем проследовал по кругу, приветствуя всех присутствующих по ранжиру. Элизабет долго выжидала, но потом решилась и втиснулась в ряд посетителей самого низкого ранга. Теперь ей оставалось лишь дождаться своей очереди и молить бога, чтобы никто не попросил её предъявить приглашение, которого у неё, разумеется, не было. Она видела, как принц, которому его свита называла имена и титулы присутствующих, кивком головы отвечал на поклон каждого гостя или реверанс гостьи и обменивался с ними ничего не значащими шутливыми фразами.

Элизабет старалась не смотреть на Крейтона, но её взгляд, впрочем, как и взгляды многих других в зале, как магнитом, притягивало к стройному, высокому, загорелому офицеру. Впрочем, справедливости ради надо признать, что его дерзкая улыбка подошла бы скорее дамскому угоднику, а не воину. Судя по всему, виконт и впрямь был повесой.

Сейчас уже не имеет никакого значения, что Крейтон думает или какие слухи о ней распространяет. Она исполнит то, ради чего здесь оказалась, затем вернётся в Корнуолл и больше никуда оттуда не уедет. С трудом оторвав взгляд от Крейтона, Элизабет мысленно повторяла то, что скажет принцу, когда он наконец подойдёт к ней.

И вот наследный принц оказался перед нею. Его оливковая кожа вблизи казалась ещё темнее, а выражение смертной скуки в тёмных полуприкрытых веками глазах отнюдь не вдохновляло просительницу.

Элизабет присела в реверансе и забормотала:

— Простите мне мою смелость, ваше королевское высочества, но моя подруга Анна Мюррей доверила мне передать срочное послание для вашего высочества.

Когда она выпрямилась, сердце её билось так сильно, что едва не выпрыгнуло из груди. В холодных глазах принца блеснула искра интереса, но лицо осталось таким же вялым и бесстрастным. Словно принц не услышал ни единого слова.