Жюльетта Бенцони - Искатели приключений: откровения истории Страница 15

Война в Провансе быстро угасла. Жан д'Арманьяк внезапно без видимых причин снял осаду и ушел из-под стен крепости. В свою очередь Архиерей также безуспешно предпринял осаду Экса, оказавшего ему доблестное сопротивление. Наконец, после многих похвальных действий папы и его советника, кардинала Талейрана-Перигора, вражда мало-помалу затихла.

К тому же дофину-регенту нужны были его военачальники. Он призвал к себе Арно, который, нанеся торжественный визит папе, отправился в Париж в декабре 1358 года, предоставив сеньоров де Бо их судьбе.

Пока происходили все эти события, Бернар Дона исчез. Он предложил свой меч на службу другому военачальнику, чтобы дать своей ненависти остыть, а мести дать срок созреть.

Жизнь для Арно де Серволя продолжалась. Овдовев, он вновь женился, теперь взяв в жены сестру своего старого товарища по плену, Жанну де Шатовилен из знатной бургундской семьи. Участвовал в битве при Бринье, попал в плен, потом воевал в Бургундии против шаек наемников, превратившихся в настоящее бедствие для страны. Времена изменились. Меч французского возмездия был теперь в узловатых руках низкорослого бретонца, уродливого и упрямого, который огнем выжигал на разоренных замках свое имя: Бертран дю Геклен. Арно почувствовал, как у него под шкурой предводителя шайки разбойников, воскресает душа рыцаря, одетого в голубые с золотом цвета Пуатье…

Однажды к нему явился человек с огрубевшим лицом, по которому невозможно было определить его возраст, и попросил вновь принять его на службу. Это был Бернар Дона…

Арно де Серволь успел позабыть о трагических событиях в Бо. Сейчас был май 1366 года, с тех пор минуло восемь лет… Он принял как брата вернувшегося соратника, думая, что тот простил ему, что проклятое наваждение прошло, а старая боевая дружба осталась. Возвращение Дона было отпраздновано, как положено, с большим количеством бургундского, поскольку дело было в Бургундии.

Но в конце месяца, 26 мая, во время привала на пути между Лионом и Маконом, Арно Архиерей был зарезан кинжалом. Виновного так и не сыскали. Серволя нашли в его палатке, плавающим в луже собственной крови, с зияющей раной на шее. В его открытых глазах застыло безграничное удивление…

ПЬЕР ДЕ ЖИАК. ЧЕЛОВЕК, ПРОДАВШИЙ СВОЮ РУКУ ДЬЯВОЛУ

Человек, пошатываясь спускавшийся по крутым ступеням каменной лестницы башни, похоже был пьян. С блуждающим взором, дрожащими губами, он конвульсивными движениями потирал себе правую руку. Все его тело била дрожь. Ноги будто одеревенели, что делало его похожим на какую-то тяжелую механическую куклу.

Спустившись на второй этаж, он ударом ноги распахнул дубовую дверь, дошел до кровати и рухнул как подкошенный. Сердце колотилось так сильно, что казалось от его ударов было больно ребрам. Прошло немало времени, пока ему удалось успокоить дыхание.

Сначала он хотел было кликнуть своих людей на помощь Жакопо, своему астрологу, которого он бросил там наверху в комнате лежащим без чувств, но раздумал, пожав плечами. Жакопо и сам скоро придет в себя…

Мало-помалу шок от перенесенного потрясения проходил и он почувствовал, что к нему вернулось самообладание. Впервые в жизни Пьер де Жиак понял, что такое страх! Чувство было не из приятных. Страх уже прошел, но оставил после себя горечь во рту, чувство стыда… но кто бы не испугался, увидев перед собой дьявола собственной персоной!

По спине у него опять побежали мурашки при воспоминании о только что пережитом. Каждая деталь этой сцены врезалась ему в память.

Была почти полночь, когда он пришел к мэтру Жакопо в комнату наверху башни, которую занимал астролог. Каменные своды освещались единственным факелом, укрепленным на стене в железной лапе. В его неверном колеблющемся свете старый итальянец в своей длинной хламиде, расшитой кабалистическими знаками выглядел как-то особенно внушительно. Он встретил своего хозяина молча, взял его за руки и отвел в центр комнаты, где и оставил стоять. Острием шпаги астролог начертал вокруг Жиака несколько кругов, а также какие-то странные знаки, среди которых угадывался герб сеньора и несколько крестов. В углу стоял глиняный горшок, полный раскаленных углей. Жакопо бросил на угли благовония, мирру и алоэ, отчего из горшка тотчас же повалил густой едкий дым.

– Мессир, готов ли пергамент, на котором я велел вам написать собственной кровью прошение, которое вы пожелали представить Властителю тьмы? – спросил негромко астролог.

Вместо ответа Жиак вытащил хранившийся на груди свиток и вложил его в сухую старческую руку. Тот развернул его и удовлетворенно кивнул.

– Отлично! Теперь соблаговолите преклонить колена и попросите изо всех сил, от всего сердца мессира Сатану придти к вам. Я начинаю заклинания.

Жиак встал на колени, а Жакопо присел в углу на корточки перед толстой открытой книгой и принялся бормотать непонятные молитвы. Вскоре дым повалил гуще, заполнив комнату, так что Пьер де Жиак не мог больше различать очертания предметов, находившихся в комнате. Глаза слезились, в горле першило. Вдруг кровь застыла у него в жилах: в клубах дыма вырисовывалась показавшаяся ему гигантской черная фигура, послышался скрипучий голос, исходивший как будто из глубин башни.

Между призраком и астрологом завязался странный диалог. Самого астролога Жиак не видел, но прекрасно узнал его голос, хотя и не мог разобрать ни единого слова. Наконец астролог заговорил на понятном ему языке.

– Мессир Сатана говорит, что исполнит ваши желания, при условии, что вы обещаете служить ему во всем и в залог этого отдадите ему свою правую руку…

Жиак отвечал, не узнавая собственного голоса:

– Я сделаю все, что он пожелает!.. Обещаю все… Но я хочу тоже всего: богатства, могущества, любви!..

– Все это у вас будет!

Непонятный диалог возобновился, интонации Жакопо стали умоляющими. Потом раздался душераздирающий крик, черная фигура исчезла, а из горшка с углями взвились вверх длинные языки пламени, дым рассеялся, в комнате стало светлее. Тогда Жиак в ужасе увидел Жакопо лежащим на полу без чувств, изо рта у него тонкой струйкой текла кровь. Валявшийся рядом с ним пергамент, исписанный кровью, был отмечен странным ожогом в форме пятерни. Невыносимо пахло серой.

Пьер де Жиак с трудом поднялся с колен и, шатаясь, вышел из комнаты.

Остаток ночи он так и не сомкнул глаз, вглядываясь в темноту, постепенно светлевшую. Взгляду открывалась Лиманьская равнина и синеющие вдалеке вершины Оверни. Была осень 1425 года. Пьер де Жиак поднялся с постели, поднял штору, закрывавшую узкое окно, вдохнул свежий воздух прохладного утра. Его правая рука, которую он нынче ночью отдал дьяволу, показалась ему чрезвычайно легкой и ловкой. Он заботливо погладил ее, будто эта узловатая рука вдруг стала хрупкой, потом улыбнулся. Сегодняшнее утро должно распахнуть перед ним заколдованные двери, открывающие доступ к исполнению всех его желаний…