Дебора Джонс - Мальтийская звезда Страница 15

– Святого, который пребывает на небесах вот уже две сотни лет и меньше всего подходит для отпущения грехов ныне живущему, – задумчиво прошептал Гаска.

– Де Гини сейчас на вершине власти. Вы слышали, как он собирается поступить с телом Робера?

Священнику не было нужды отвечать. Вместо ответа он дружески похлопал Аликс по плечу. От этого прикосновения на ее глаза навернулись слезы.

«Не дотрагивайтесь до меня! – хотела закричать Аликс. – Не трогайте меня, иначе я рассыплюсь на куски».

Но она, графиня де Мерсье, конечно, не могла закричать. Она не могла позволить себе быть слабой. Она не должна давать волга чувствам, это помешало ей исполнить свой долг. Такого не должно случиться. Никогда. Поэтому, вскочив на ноги, она начала подбрасывать дрова в затухающий огонь.

– Мы все слышали, – прозвучал голос священника у нее за спиной. – До нас дошли слухи, что после дня, проведенного в молитвах, Ланселот де Гини собирается посетить наш монастырь, чтобы просить отпущения грехов. Сейчас тревожные времена, и никто не захочет взять на свою совесть убийство спящего человека, особенно если этот человек высокого ранга. Древние греки верили, что необдуманные поступки часто возвращаются к человеку, который их совершил.

– Сэр Ланселот никогда не был вассалом Робера, – заметила Аликс. – Де Гини служит только одному сюзерену, и этот сюзерен – герцог.

– В самом деле? – спросил священник.

Подняв стул, который упал, когда она вставала, Аликс села на него. Ее руки были грязными от дров, и она вытерла их о свое платье, сшитое из дорогой ткани.

– Странно, что твоей служанки здесь нет, – проговорил Гаска за ее спиной. – Разве она не спит с тобой в твоей комнате?

– Она испугалась, – ответила Аликс, глядя на огонь. – Она знает, что рыцарь де Гини, не разобравшись, убил вместо меня Соланж. Она боялась, что он скоро обнаружит ошибку и убьет ее вместе со мной, поэтому и убежала.

«Прости меня, Софи, но я не могу сказать даже этому доброму человеку, что мы спрятали Иврена. По крайней мере, до тех пор, пока Робер не будет похоронен по-христиански».

– Ланселот де Гини не совершил никакой ошибки, – мягко заметил священник. – Если ты еще жива, моя малышка, – значит, ему это выгодно. Ты говорила с ним?

– Вчера вечером. Я умоляла его отдать мне тело Робера, но он показал себя настоящим варваром. Он сказал, что Робер станет предупреждением для других. Рыцарь де Гини заверил меня, что его тело четвертуют и выставят на крепостных стенах в назидание другим. Он сказал, что Робер предал герцога Бургундского, своего законного лорда, и заслужил такой конец. Но вы, конечно, знаете об этом.

– Наша обязанность знать обо всем, что случается в нашем приходе, – ответил Гаска.

– Робер сделал только то, что считал правильным. Но даже герцог Жан, родной брат Филиппа, не одобрил этого. Он считает, что предать законного короля сродни цареубийству, и это может случиться в Англии, но не во Франции.

– Карл Французский – сумасшедший, и периоды прояснения его сознания становятся все реже. Франция уже не управляется им, ею правит его распутная жена Изабо. – Гаска так глубоко закутался в покрывало из лисьего меха, что из него торчала только его голова с тонзурой. – Нам уже нет нужды шептаться по этому поводу – весь мир это знает.

Какое-то время он сидели молча, наблюдая, как в камине, потрескивая, танцует огонь.

– Это все только отговорки, – вздохнула Аликс, нарушив тишину. – Де Гини всегда хотел завладеть Мерсье, поскольку у него нет собственного замка, а для этого ему нужно было убить моего мужа. Робер всегда был добрым и хорошим человеком, и этим пользовались те, кто его любил. Он был предан герцогу. Он никогда серьезно не планировал восстать против него.

В ответ на это заявление Гаска лишь поднял брови. В который раз его удивила склонность человеческой натуры привязываться к тем, кто причинил им вред. Робер де Мерсье был слабым и эгоистичным человеком, он третировал свою наивную жену, а она, вместо того чтобы вздохнуть с облегчением после его смерти, которая освободила ее от него, цепляется за память о человеке, на самом деле никогда не существовавшем. Она, казалось, намеренно приукрашивала его, превращая в идеального мужа. Для этого было достаточно одного взгляда на импровизированный алтарь, который она соорудила в память покойного супруга. Священник вздохнул. Человеческая натура остается такой, какая она есть, и этого не изменишь. Гаска поднял глаза, и его взгляд привлекла маленькая звезда, украшавшая шею Аликс. Ему было интересно знать, как много Джулиан рассказала своей дочери о ней и что расскажет ей об этом амулете рыцарь Бригант. У него было ощущение, что сэр Северин многое знал о ее происхождении, особенно если учесть, что его отец тоже знал о звезде.

«По крайней мере, у Аликс есть сила, которая поможет ей вырваться на свободу, если она захочет».

Словно прочитав его мысли, Аликс подняла руку и дотронулась до талисмана. Погладив его, она заговорила:

– Бургундия пользуется тем, что король ослаб, а королева погрязла в разврате, Он уже однажды воспользовался этим, когда Людовика Орлеанского, брата короля, – который тоже был любовником королевы, – убили. Само собой разумеется, что герцог Жан сказал тогда, что он действовал на благо Франции. Однако, будучи королевским кузеном, он извлек для себя пользу, уничтожив соперника. Это приблизило его к трону.

Гаска не переставал удивляться, зачем она рассказывает ему об этом сейчас. Сомнительно, чтобы она слышала эту историю от своего отца Оливье Дуччи Монтальдо, который сражался вместе с Жаном Бургундским против султана Баязида в Никополе. Почему она решила преподать ему этот урок истории, хорошо зная причину его приезда? Должно быть, она знает почему. Аликс – дочь Магдалены, и, если верить легенде, наступит день, и она тоже станет Магдаленой. Она наверняка знает об этом. Она обладает чутьем великой колдуньи. Однако, когда он заговорил, его голос был тих и спокоен:

– Такова человеческая натура, и он не хуже других. Даже самые лучшие из людей совершают ошибки, а герцога Бургундского вряд ли можно причислить к лику святых. Герцог испорченный и высокомерный человек и весьма неприятный. Он испытывал ревность к своему более привлекательному кузену и способствовал тому, чтобы парижские головорезы насмерть забили его на улице. Естественно, он рассказывал всем и каждому, что сделал это для блага Франции и короля. Такова человеческая природа. Думаю, что даже Чингисхан не считал себя монстром.

– Но сейчас монстры среди нас, – спокойно заметила Аликс, – Я не позволю этому чудовищу. Ланселоту де Гини надругаться над телом моего, мужа.