Бренда Джойс - Пленница Страница 16

— Она ни на кого не похожа, — прошептал Джебаль, не спуская с пленницы глаз. — Я впервые вижу такую дерзость, такую страсть — и такую красоту.

— Пожалуйста, Джебаль! — отчаянно взмолилась Алекс, обращаясь к нему одному и стараясь заглянуть в самую глубину карих глаз. — Отпустите меня!

Джебаль упрямо сжал губы. На какую-то секунду ей показалось, что он действительно добрее прочих и что ее мольбы тронут его. Однако французский работорговец пришел в такую ярость, что чуть не вывернул ей руку.

Это почему-то невероятно развеселило пашу. Он долго смеялся, не обращая внимания, что все удивленно и испуганно смотрят на него.

— Зохара, запомни хорошенько одну вещь. Даже если Джебалю взбредет в голову дать тебе свободу, я отменю его приказ, ибо здесь только мое слово — закон!

У Алекс от ужаса подогнулись колени. Она не сомневалась, что паша именно так и сделает, она физически ощущала исходившую от него жестокую, грозную силу. Этому человеку незнакомо сострадание. Такие, как он, могут приказать забить раба до смерти из-за малейшей оплошности. О, она так много читала про подобные вещи. И вот теперь впервые испытала это на себе.

Потрясенная, перепуганная, Алекс обернулась к Джебалю:

— Позвольте мне хотя бы повидаться с американским консулом! Пожалуйста! — Может быть, он ей поможет?

— Здесь больше нет американского консула. Как только мы сорвали ваш флаг, его и след простыл! — злорадно сообщил паша. — Как и все ваше племя, он оказался подлым трусом и болтуном!

— И что же, здесь не осталось ни одного американца? — спросила Алекс. Где же Блэкуэлл?

— Ну, разве что кто-то из рабов, попавших в плен уже много лет назад, — сказал Джебаль: в его карих глазах засветились золотистые искорки, он искренне сочувствовал ее горю.

У Алекс на языке вертелся вопрос про Блэкуэлла. Однако интуиция вовремя подсказала, что сейчас не время и не место для подобных расспросов.

— Поверь: с тобой не случится ничего плохого, — ласково заверил Джебаль. — Я не собираюсь укрощать тебя, дикая Александра, и сделаю все, чтобы ты была счастлива. И тебя непременно нужно будет назвать Зохарой — ни одно имя не подходит тебе так, как это.

Алекс ошалело уставилась на принца. Он что, всерьез думает, что она станет его женой?

— Однако мне понятны твой испуг и растерянность. В конце концов, ты всего лишь женщина, оказавшаяся в чужой стране. Отец сказал правду. Американский консул сбежал, как только объявили войну твоей стране. В его отсутствие датский консул получил полномочия действовать как американский. И я разрешу Нильсену тебя навестить.

— Спасибо. — Алекс порывисто схватила его за руку. Джебаль улыбнулся — ему это льстило. Но паша рявкнул:

— Ты испортишь ее, как уже испортил свою первую жену, Джебаль! Скоро она станет командовать тобой, вместо того чтобы повиноваться!

Добродушное выражение мигом исчезло с лица Джебаля. Он помрачнел и резко сказал:

— Зу повинуется мне.

Паша лишь презрительно сплюнул.

Джебаль скрестил руки на груди и вскинул голову, словно упрямый мальчишка.

— Из тебя никогда не выйдет настоящий правитель, если ты не научишься наказывать тех, кто посмел ослушаться! — продолжал отец. — Уже не один раз твоя Зу заслужила бастонадо! Только так ты можешь поставить ее на место.

— Я сам знаю, кого и когда стоит наказывать, — тихо ответил Джебаль.

Паша разразился потоком ругательств.

Француз ехидно ухмыльнулся.

А Алекс почувствовала жалость к Джебалю.

Ее поместили пока во дворец Юсуфа Корамалли. Алекс скоро стало ясно, что за стенами дворца обитает вся многочисленная королевская семья. По сути, дворцовый комплекс можно было считать настоящим небольшим городом в городе. И Джебаль являлся единственным наследником.

Если не считать двух огромных рабов-индусов в пурпурных шароварах и золотистых халатах, Алекс оказалась одна в уютной комнате, стены которой были сплошь увешаны роскошными гобеленами. На застланном пушистыми восточными коврами полу стояло несколько кушеток, и Алекс опустилась на одну из них, не чувствуя под собой ног от усталости. Чудесной работы решетчатая дверь выходила во внутренний садик с тенистыми деревьями, цветущими клумбами и сверкающими на солнце прудами. Алекс долго сидела и бездумно смотрела во двор, пока не заметила человека, идущего к ней по посыпанной гравием дорожке.

Сначала она приняла его за Нильсена. Но вот слепящее солнце скрылось за облаком, и стало ясно, что изящно сложенный незнакомец одет в жилетку, шаровары и сандалии, как обычно одеваются рабы. Да и в руках он нес поднос, заставленный тарелками и кувшинами. На руке у него болтался ее рюкзак.

Сердце у Алекс учащенно забилось. И вовсе не потому, что ей решили вернуть то немногое, что у нее оставалось. Она невольно поднялась, не спуская глаз со смуглого лица незнакомца, замешкавшегося на пороге. Он казался на несколько лет моложе Алекс — темноволосый, с высокими скулами. Почтительно поклонившись, раб забормотал приветствие на арабском языке. Но вот он взглянул на нее из-под длинных ресниц. Глаза у него были необычного серого, почти серебристого оттенка.

— Жозеф?.. — прошептала Алекс.

Вспыхнув, он тут же отвел глаза. Его красивое лицо было абсолютно спокойным, когда он поставил поднос на низенький столик.

— Меня зовут Мурад, — промолвил он. Не поднимая глаз, протянул ей рюкзак и добавил: — Я — евнух и твой раб. Я родился здесь, во дворце, в плену. Джебаль велел вернуть тебе твои вещи.

Наливая в бокал светло-желтую жидкость, раб продолжал:

— Джебаль дал мне приказ служить тебе. Конечно, если я смогу тебе угодить. — Только теперь он выпрямился и посмотрел Алекс прямо в глаза. Алекс молчала, не зная, что сказать.

Через несколько минут появился посол Нильсен. Он был одет в коричневый сюртук, голубой жилет, панталоны до колен и чулки. Белобрысый, загорелый, он так и исходил потом. Обмахиваясь своей треуголкой, он задержался на пороге комнаты, окинув пленницу внимательным взглядом.

Алекс облизала губы. Она приказала Мураду оставить их наедине, но тот отказался, заявив, что это ему запрещено. Сереброглазый раб встал в дальнем углу комнаты. И хотя он скромно потупился, Алекс нисколько не сомневалась, что от его внимания не ускользала ни одна мелочь.

— Мистер Нильсен, — начала она. — Слава Богу, вы пришли. Меня зовут Александра Торнтон.

— Полагаю, что вы уже знаете, что я — Свен Нильсен, консул Дании в Триполи, а также уполномоченный американского правительства, в связи с прискорбным отсутствием здесь американских официальных лиц. Насколько мне известно, вы американка, — с улыбкой произнес гость. — Как вы себя чувствуете, миссис Торнтон?