Мэри Бэлоу - Рождественская невеста Страница 16

- Что-нибудь случилось? – спросила тетя. – Ты из-за чего-то расстроена, Элен?

Ее племянница рассмеялась.

- Конечно, кое-что произошло, - сказала она. – Много чего. Я побывала на обедах, балах, суаре и частных концертах. И куда бы я ни пошла, - везде я видела одни и те же лица. Приятные лица. Люди и милые разговоры. Как это скучно, Летти, видеть одни и те же лица, и слушать одни и те же разговоры, куда бы ты ни пошел. И нет никого, кто бы был достаточно любезен, чтобы сделать хоть что-нибудь мало-мальски скандальное, что дало бы всем нам пищу для более живых обсуждений. Каким респектабельным стал мир!

- Нет никакого особенного джентльмена? - спросила тетя. Она всегда считала, что Элен следовало бы найти себе нового мужа, хотя сама так и не сделала этого за все свои двадцать лет вдовства.

Элен, не оборачиваясь от окна, ответила:

- Нет никакого особенного джентльмена, тетя. И никогда не будет. У меня нет на это никакого желания. Я слишком ценю свою свободу.

Улица снаружи была весьма оживленной, заметила она, но высокого широкоплечего джентльмена, уверенно шагающего по ней, как если бы весь мир принадлежал ему, там не было. И тут она осознала, что за прошедшие пять дней она провела достаточно много времени, высматривая его, ожидая, что он вернется, чтобы вновь извиниться. Она действительно ждала его, даже не осознавая этого? Она пришла в ужас.

- И все же, моя дорогая, - сказала миссис Кросс, - не следует осуждать всех мужей только потому, что твой собственный сделал тебя несчастной.

Элен обернулась, глаза ее сверкали, сердце неистово стучало.

- Мой брак не был несчастным, - сказала она так громко, что ее тетя поморщилась. – А если даже и был, то в этом была моя вина. Всецело моя. Кристиан был лучшим из мужей. Он обожал меня. Он одаривал меня подарками и своей любовью. Он заставил меня почувствовать себя красивой, очаровательной и любимой. Я не желаю слышать ни единого плохого слова про него. Вы слышите меня? Ни единого слова.

- Ох, Элен.

Ее тетя вскочила, на лице ее появилось выражение глубокой тревоги.

- Мне так жаль. Прости меня. То, что я сказала, было непростительным.

Элен прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

- Нет, - сказала она. – Это была моя вина. Я не любила его, Летти, но он был очень добр ко мне. Пойдемте, я провожу Вас в Вашу комнату. Там должно быть уже тепло. Я расстроена, потому что уже пять дней никуда не выходила. – Она рассмеялась. – Это, должно быть, мой рекорд. Вы можете представить, чтобы я просидела дома пять дней подряд?!

- Откровенно говоря, нет, моя дорогая, - ответила тетя. – Ты не получала приглашений? В это весьма трудно поверить, хотя на дворе и октябрь.

- Я отклонила их, - ответила Элен. – Я простудилась, по крайней мере, так я всем говорила. Полагаю, что за это время мое здоровье улучшилось. Что Вы думаете о неофициальном танцевальном вечере завтра у графа Торнхилла?

- Я всегда находила их обоих – и графа, и графиню очаровательными, - сказала миссис Кросс. - Они не пренебрегают людьми просто потому, что тем уже за сорок, и они носят одно и то же платье в течение трех лет и даже более.

Элен сжала ее руку.

- Завтра утром мы пройдемся по магазинам, - сказала она. – Я хочу быть расточительной. И я вновь ощущаю в себе столько нерастраченной энергии, что ума не приложу, что мне с нею делать.

Она остановилась наверху лестницы и импульсивно сжала свою тетю в объятиях.

- Ох, Летти, Вы себе не представляете, как это здорово вновь видеть Вас здесь.

Она была удивлена, когда ей пришлось сморгнуть слезы, чтобы вновь ясно видеть.

- А ты не представляешь, - сказала миссис Кросс, - как хорошо опять оказаться здесь, с тобой, Элен. Ах, комната, действительно теплая! Как это мило с твоей стороны. Я вновь чувствую себя человеком. И как неблагодарно это звучит по отношению к Кларенсу. Он действительно был очень добр ко мне.

- Кларенс, - сказала Элен, - самодовольный, скупой зануда, и я очень рада, что он не мой родственник. Вот так. Я облекла это в слова за Вас, чтобы Ваша совесть Вас не мучила. Я оставлю Вас, что Вы могли отдохнуть. Нет ничего более утомительного, чем долгая дорога.

- Благодарю, дорогая, - сказала тетя с признательным вздохом.

«Неужели я действительно просидела пять дней взаперти? – подумала Элен, спускаясь обратно по лестнице. – Неужели я действительно убедила себя, что погода была слишком ненастна? И что великосветское общество, собравшееся сейчас в Лондоне, было слишком скучным, чтобы выносить его?»

Ее губы искривились в насмешке над самой собой. Неужели она боялась встречи с ним? Потому что он отверг ее? Потому что он отказался от ее предложения дружбы и не пожелал сопровождать ее в одну из галерей? Неужели она была столь унижена, что теперь не сможет взглянуть ему в глаза?

Да, она была унижена. Она не привыкла к отказам. Ни один мужчина не отвергал ее прежде. Ох! Ее желудок тревожно сжался. Ох, это не правда. Внезапно она осознала кое-что еще об этих пяти днях. Она едва ела.

Быть отвергнутой низкородным выскочкой! Быть отвергнутой мужчиной, который даже не был джентльменом. Мужчиной, которому она отдалась. Она предложила ему лучше познакомить его с Лондоном. Она предложила ему свое покровительство, она наконец-то подобрала нужное слово. А он ответил ей отказом по чисто буржуазной причине: потому что собирался ухаживать за какой-то молодой девушкой.

Как он только посмел отказать ей! Какой раздражающей была сама мысль об этом. Конечно же, ей не следовало просить его о дружбе. Она не нуждалась ни в чьей дружбе, особенно в дружбе мужчины. Особенно этого мужчины. Она не могла понять: о чем только она тогда думала! Ей не следовало даже принимать его. И ведь он явился не для того, чтобы просить о дальнейшей благосклонности, а для того, чтобы извиниться за свою невежливость. Если бы все это не было столь унизительно, то могло бы даже показаться забавным. Страшно смешным.

Естественно, она не собиралась избегать его. Или показывать ему, что его отказ что-нибудь значит для нее. Сама идея, что она должна тосковать и скрываться только потому, что он отказался ее сопровождать во время дневных прогулок, была смехотворна! Она желала ему счастья с его юной девицей.

Завтра вечером она пойдет на неофициальный бал у графа Торнхилла, и будет там танцевать и веселиться. Она собиралась стать королевой бала, несмотря на ее возраст, или, возможно, благодаря ему. Она намеревалась одеть свое атласное платье бронзового цвета. Она никогда раньше не надевала его в Англии, считая его слишком смелым для консервативных англичан. Но завтра вечером она была намеревалась одеть именно его. Она собиралась вызвать повышенное слюноотделение у мистера Эдгара Доунса, если он там появится. И она собиралась полностью игнорировать его.