Кэндис Кэмп - Свет и тень Страница 16

— Какая славная светская беседа. Знаешь, моя дорогая, я не припомню, чтобы раньше ты когда-нибудь рассказывала о своем детстве. Насколько я поняла, ты была единственным ребенком в семье, да?

Каролин почувствовала, как ее лицо заливает краска, и едва не вскрикнула, но прежде, чем она успела что-либо сказать в ответ, Джейсон со своим обычным бесстрастием объявил:

— Да, матушка, Синтия — единственный ребенок в семье. Правда, я не слишком хорошо осведомлен о ее ближайших родственниках. Может быть, это тетушка Элизабет? — спросил он, обращаясь уже к супруге.

Каролин сдержанно кивнула, стараясь изо всех сил оставаться в своей роли. Трудно поверить, но, похоже, Синтия никогда не упоминала о ней в этом семействе. Все же зачем ему нужно было лгать своей матери о сестре-близнеце? В тех немногих письмах, что когда-то она получила от Синтии, говорилось, что отец вычеркнул имя Каролин из семейной Библии, запретив слугам и домочадцам даже упоминать о ней. Следовательно, когда они прибыли в Лондон для представления Синтии ко двору, тетушка Элизабет, несомненно, предупредила Синтию ни словом не обмолвиться о своей беспутной сестрице, поскольку в противном случае мог разразиться серьезный скандал, совершенно испортивший бы первый бальный сезон. Выходит, Джейсон о существовании Каролин даже не подозревал!..

Ее сердце пронзила острая боль. Мысль о том, что Синтия до такой степени стыдилась поступка своей сестры, что даже никогда не упоминала о ней, казалась унизительной. Но в то же время она почувствовала необыкновенное облегчение оттого, что Джейсон не имел ни малейшего представления о ее существовании. Теперь нечего было опасаться того, что он вдруг станет следить за ней и прислушиваться к каждому ее слову. Возможно, она покажется ему несколько странной, необычной, но мысль об обмане вряд ли придет ему в голову. Женщина, выдающая себя за примерную супругу, на самом деле отнюдь не примерна и даже не супруга вовсе? Никогда!..

После ужина Селена немедленно удалилась к себе. Каролин, вместо того, чтобы последовать в спальню, как она это обычно делала после приема пищи, направилась к тому внушительных размеров креслу, на котором минуту назад восседала леди Браутон. Теперь, после признания Джейсона, ее больше не беспокоило то, что она вдруг допустит ошибку и выдаст себя.

— Сегодня ты была на диво любезна с матушкой, — слегка поелозив на своем излюбленном стуле, обитом бархатом, заметил Сомервилл.

— По-твоему, обычно я веду себя с ней грубо?

— Нет, конечно, нет! Ты всегда очень… вежлива. Да, вежлива, но более сдержанна и не столь приветлива.

— Вероятно, я сделалась столь, как ты сказал, любезна только потому, что провела некоторое время в обществе человека, люто ненавидящего меня!

Каролин вызывающе перехватила его несколько изумленный взгляд, и в течение полминуты оба они пристально смотрели друг на друга. Потом Сомервилл перевел глаза на ее губы, на грудь, на ноги. Внезапно она вспомнила его обещания не претендовать на свое место в ее постели. Этот мужчина считал себя ее мужем и думал, что знает все потаенные уголки ее тела. А что, если он придет к ней и на правах законного супруга примется целовать ее? Паника овладела Каролин, сердце учащенно забилось.

Как только Джейсон поднялся со своего стула, прекратив тем самым игру в «кто кого пересмотрит», Каролин сразу как-то вся сжалась.

— Если ты не возражаешь, я лягу сегодня пораньше, — голос Сомервилла прозвучал резко и грубо, — спокойной ночи, Синтия.

— Спокойной ночи, Джейсон.

Глава 4

На следующее утро, верная своему обещанию, леди Браутон взяла Каролин с собой, и они отправились по магазинам. Был закуплен целый набор одежды, включая шляпку густо-синего цвета, башмаки из мягчайшей кожи козленка с бахромой по верхнему краю, перчатки, отороченные лентами панталоны, лифчики и даже белые хлопчатобумажные чулки. К тому времени, когда Селена закончила покупки, на теле Каролин не осталось ни единой старой вещи. Все было новым и наилучшего качества. Селена умудрилась так задобрить и умаслить модного портного, что уговорила его Немедленно сшить для любезной невестки два платья для путешествий.

Много лет прошло с тех пор, как Каролин, прогуливаясь по элегантным магазинам и выбирая ткани и модели, могла позволить себе свободно, без оглядки тратить деньги. Но и сейчас она ограничила свои желания, остановившись только на самых необходимых вещах, которые могли пригодиться ей во время поездки в Англию. В конце концов, в Браутон-Курт в ее распоряжении окажется достаточно нарядов, принадлежащих Синтии. Каролин чувствовала себя виноватой в том, что обманывает Селену, хотя по поводу мистификации Джейсона не испытывала никаких угрызений совести. Конечно, лгать убеленной сединами матери этого чудовища с непроницаемым лицом, которая, по-дружески взяв Каролин за локоток, таскала ее по магазинам и, не скупясь, приобретала для нее дорогие вещи, было некрасиво.

Каролин была также благодарна представившейся ей возможности получить короткий урок о последних направлениях современной моды. Долгие годы, проведенные в Индии и обеих Америках, разучили се следить за прихотливыми изменениями общественного вкуса, и она боялась проявить свою неосведомленность в этом вопросе, как только придется столкнуться с высшим светом Англии. Однако день, проведенный у Уорта вместе с Селеной, которая заказала там несколько ансамблей для осенне-зимнего сезона, позволили Каролин узнать, что, скажем, кисточки и бахрома, которые, казалось, присутствовали повсюду, являлись, так сказать, последним писком. Юбки уже утратили свою округлость и сделались слегка плоскими впереди и выпуклыми сзади, часто с небольшим шлейфом. Кашемировые шали отчасти потеряли свою былую популярность, но их все еще носили. В моду входили искусно сшитые комнатные туфли с перфорированным верхом, позволявшим демонстрировать цветные чулки.

Походы по магазинам вместе с леди Браутон оказались настоящим удовольствием, причем за этим занятием Каролин не только счастливо избегала малоприятного общества Джейсона, но и получала возможность насладиться компанией Селены. Эта милейшая женщина, в чьих голубовато-зеленых глазах ни на мгновение не угасал какой-то невероятно притягательный, озорной блеск, взирала на мир не без улыбки, с оттенком крайне своеобразного юмора, скорее, впрочем, доброго и снисходительного, нежели циничного. Ее спокойная манера держаться на людях располагала к доверительному общению с ней. Сидя за чашкой кофе с пирожным в одном из парижских кафе, Каролин недоумевала, как у столь милой женщины мог вырасти такой угрюмый, бездушный сын. Видимо, мальчик пошел в отца, у которого был довольно крутой нрав. К тому же не исключено, что жизнь Селены была более суровой, чем это могло показаться при беглом взгляде на ее безмятежное лицо. А ведь ей приходилось мириться с не знающими сострадания мужем и сыном.