Стефани Блэйк - Огненные цветы Страница 16

Равена закрыла глаза и бессильно склонилась Роджеру на грудь.

Брайен стоял на носу корабля – высокий, широкоплечий молодой матрос в вязаной шапке и бушлате. У него были ярко-рыжие волосы, один глаз закрыт повязкой. Другим он наблюдал за удаляющимся островом, который все уменьшался и уменьшался в размерах, пока наконец не превратился в едва заметное пятно на волнующейся поверхности вод. У молодого человека было странное чувство: словно вместе со своей родиной и любимой девушкой он оставил позади и частичку самого себя, свои корни.

В лицо ему ударил сильный порыв ветра. Он слизнул соль с губ, стер со лба капли воды и обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на обеих – на родную землю и на Равену.

Глава 4

Едва ступив с трапа на деревянный причал бостонской гавани, Брайен ощутил брызжущую энергию и мощь Америки. Новый Свет. Название выразительное и подходящее. Примерно то же самое чувство он испытал, когда впервые оседлал Рыжего. Тогда он сразу слился с жеребцом, поделившимся с ним своей силой.

Вулф Тоун, как и другие члены «Молодой Ирландии», был горячим поклонником американской революции. Их дух, их боевой пыл поддерживался Декларацией независимости, объявившей свободу колоний от английской тирании. Правда, этих людей было слишком мало, и они были еще слишком тесно связаны с Англией, и потому борьба закончилась неудачей. Но это был еще не конец. Далеко не конец.

Ощущая зуд во всем теле, Брайен перекинул матросскую сумку через плечо и решительным шагом направился в сторону бостонской городской управы.

По пути он ощутил сильнейшую жажду и остановился у таверны под названием «Красный лев». Оно пробудило сентиментальные воспоминания: гостиница «Красный лев» – так назывался штаб, где майор Эль и его парни разрабатывали планы своих операций.

Брайен бросил сумку на пол и принялся прокладывать себе путь к стойке, где в этот полуденный час толпились матросы и путешествующая публика.

– Пинту крепкого, – обратился он к бармену.

– Извини, друг, – послышался сбоку чей-то голос. – Ты, часом, не с корабля, только что пришедшего из Ирландии?

Брайен с любопытством посмотрел на стоявшего рядом круглолицего, очень симпатичного на вид малого с вьющимися светлыми волосами. Скорее всего торговец, подумал Брайен.

– А что, похож? – спросил он.

– Извини, – зарделся молодой человек. – Просто я обратил внимание на твою сумку, ну и еще… – Он неловко замолчал.

– И акцент? – поддразнил его Брайен. – Вроде и у тебя такой же?

– Точно. Хотя я живу здесь уже десять лет. – Молодой человек протянул Брайену руку. – Кейси. Ларри Кейси.

Брайен энергично потряс его руку:

– А я Брайен О’Нил. Рад познакомиться, Ларри.

– Добро пожаловать в Америку. Поверь, Бога будешь благодарить за то, что здесь оказался. Это замечательная страна.

– Да я и не сомневаюсь, Ларри. Но скажи, разве ты никогда не скучаешь по нашей старушке Ирландии?

Красивое лицо затуманилось.

– Ну как же, бывает, но… – Ларри тряхнул головой, словно сбрасывая налипшую паутину. – Ирландия – страна рабов. А кому хочется быть рабом?

– Все это пройдет, малыш. – Тон у Брайена был таким уверенным, что Кейси послушно закивал.

– Ты что, из какого-нибудь повстанческого отряда, о которых мы здесь слышали? – спросил он.

– Вот именно. И в Америке я только потому, что из Ирландии мне пришлось уехать.

– Для меня такое знакомство – настоящая честь, – восхищенно сказал Ларри. – Хотелось бы и мне быть таким же, как ты. Но, как говаривал мой старик, «одни рождаются бойцами, другие – любовниками». Кажется, я из последних.

– Ну и ничего в этом дурного нет, – рассмеялся Брайен. – Я тоже погулял в свое время. А ты когда уехал из Ирландии? Говоришь, десять лет назад?

– Да, в сорок пятом. Еще до того, как началось самое худшее.

– С родителями?

– Нет, нас с сестрой взял дядя. Отец раздобыл денег только для нас двоих. Они с матерью собирались перебраться на следующий год, но… – Ларри умолк, уголки губ у него печально опустились. – Вести о них пришли только в сорок седьмом, от тетки. Оба умерли от пневмонии.

– Сочувствую.

– Спасибо. А как твои? Держатся?

Брайен почувствовал неловкость. Ему не хотелось говорить, что он – сын графа Тайрона и что семья его всегда жила в огромном замке, купаясь в роскоши, в то время как тысячи и тысячи умирали оттого, что у них не было ни пенни на горбушку хлеба да тарелку овсянки, в которой воды больше, чем зерен.

– Кое-как держатся, – коротко сказал он.

Молодые люди заказали себе еще по пинте.

– Итак, малыш, ты из племени любовников, – сказал Брайен. – И кого же ты особенно любишь?

– Ну, – неохотно протянул Ларри, – это долгая и запутанная история.

– Да чего там, рассказывай уж. Мне интересно. А времени у меня вагон.

– Когда мы приехали в Америку, дядя устроился в Нью-Йорке. Жили мы в двух комнатках неподалеку от доков. Он работал на погрузке. Трудился бедняга как вол, по двенадцать – четырнадцать часов в сутки, и через три года вымотался вконец. Видно, в какой-то момент у него закружилась голова, он свалился в трюм и разбился насмерть.

Тогда мне было только четырнадцать, сестренке двенадцать. Что делать, как жить – не понятно. И попали бы мы, наверное, в приют, если бы не старик еврей, владелец магазина одежды на первом этаже того самого дома, где мы жили. Звать его Соломон Левиц. Он нанял меня укорачивать пальто и брюки для покупателей, ну и еще по вечерам убираться в магазине. В следующие семь лет дело его разрослось, и я получил повышение: последние два года разъезжаю по восточному побережью с образцами товаров. Неплохая работенка.

– Похоже на то. Я и сам бы не прочь заполучить что-нибудь в этом роде.

– А что, вполне возможно. К концу года Соломон собирается открыть еще один магазин на Бродвее. Так он, во всяком случае, говорит. Если хочешь, скажу ему о тебе.

– Мы, ирландцы, – везунчики, – расплылся в благодарной улыбке Брайен. – Подумать только, едва сошел на берег и сразу встретил такого человека, как ты. Я твой должник, Ларри. – Он крепко сдавил его плечо.

– Ну что ты, о чем речь. Мы, ирландцы, должны держаться вместе. – Губы у Ларри искривились. – Ведь мы «мики».

– Мики? – нахмурился Брайен.

– Ну да. – Кейси печально улыбнулся. – Так нас называют чистокровные американцы. Забавно. Иные из них живут здесь не больше, чем я, и все равно считают себя местными. Лучше всего – избавиться от акцента и получить гражданство. Тогда со временем тебя примут в общество.

Брайена немного покоробило то, что в стране, которую Вулф Тоун называл «подлинной родиной демократии», воплощенной в звонком лозунге «Свобода, справедливость, равенство для всех», тоже, оказывается, существует дискриминация.