Синтия Райт - Любви тернистый путь Страница 16

Почтовая карета повернула на Спрус-стрит и остановилась перед вывеской, на которой было начертано «Озабоченный путник» и изображены веселые супруги, попугай, обезьянка и картонка для одежды.

Лайон распахнул дверцу экипажа и помог девушкам сойти на булыжную мостовую Даже в темноте можно было рассмотреть на лице Лайона прочерченные усталостью морщины.

— Ну вот, Присцилла, — сказал он, — здесь вы сможете привести себя в порядок. Правда, я не намерен ждать слишком долго.

Она ничего не ответила. Невеста, видимо, намеревалась молча хранить свое недовольство как Лайоном, так и Миген до тех пор, пока не посчитает нужным простить их. Неистовый плач, которым она разразилась сегодня днем после унизительного падения в грязь, отнюдь не успокоил ее ущемленную гордость.

Путешественники зашли в чистую, сложенную из красного кирпича таверну. В баре сидели несколько морских волков, кое-кто из них весело приветствовал Лайона. В их голосах прозвучало уважение, и Миген этому удивилась, поскольку моряки выглядели намного старше Лайона.

Хэмпшир взял у владельца таверны оловянный кувшин и сел рядом с моряками на деревянный с изогнутой спинкой стул.

Его неожиданно добрая улыбка вызвала у Миген изумление.

Полная женщина в накрахмаленном белом фартуке и домашнем чепце провела девушек по лестнице в теплую, уютную комнату, где их уже ждал таз с горячей водой.

Миген быстренько почистилась щеткой, а Присцилла явно мешкала, пытаясь спровоцировать своего жениха. Молчание, становящееся после инцидента на дороге все более гнетущим, утомило Миген. Поэтому она радостно встретила громкий стук Лайона в дверь.

— Идемте! — Его тон не допускал возражений.

Присцилла поспешно воткнула в прическу оставшиеся шпильки.

Пока они сидели в таверне, вдоль широких улиц зажгли фонари, и их огни таинственно мерцали в чернилыю-черной ночи.

Миген дрожала в углу экипажа, взбиравшегося вверх по Спрус-стрит, которая через два квартала пошла на спуск. Девушки всматривались в окно, через которое смогли разглядеть лишь желтые огни фонарей, пляшущие на высокой окрашенной ограде, которая протянулась настолько далеко, что ее конец растворился в тумане и темноте.

Почтовая карета остановилась перед декорированными воротами, которые сторож немедленно распахнул. Лайон поехал вперед по дугообразной подъездной аллее, ведущей к огромному особняку Уильяма и Энн Бингхэм. Огни горели в окнах всех трех этажей.

Недовольная гримаса наконец исчезла с лица Присциллы, и невеста воскликнула:

— Это Бингхэмы. У них самый великолепный дом в Америке! Мне Джеймс рассказывал целые истории об этом особняке… Я просто не могу поверить, Миген, что теперь я стала частью этого мира. Разве это не замечательно?

— Замечательно, — холодно согласилась ее спутница.

Одетый в атласную ливрею лакей подбежал к экипажу, чтобы открыть дверцу. Присцилла спустилась на землю, излучая свою самую сияющую улыбку. Лайон, цинично разглядывая свою невесту, подал ей руку. Вслед за ними из экипажа вышла Миген.

В дверях появились Уильям и Энн Бингхэм, и даже Миген Сэйерс не могла отрицать произведенного на нее впечатления.

Она наблюдала за тем, как хозяева и гости обменивались приветствиями, как Бингхэмам была представлена Присцилла.

При взгляде на вестибюль у Миген захватило дух, поскольку тот был куда великолепнее всего, что ей пришлось видеть даже в самых замечательных особняках Виргинии. Пол и центральная лестница выложены мозаикой из бесценного мрамора.

Присцилла весело болтала, при этом внимательно рассматривая окружающий интерьер. Миген восхитилась ее выдержкой.

К ней подошел худой, суровый мужчина в черном атласном костюме.

— Мисс, меня зовут Уикхэм. Я здешний дворецкий. Полагаю, что вы прислуживаете госпоже Уэйд.

— Да! — Миген пристально смотрела на него, поражаясь его надменным манерам до тех пор, пока не осознала, что по социальной иерархии среди слуг он значительно выше ее.

— Меня, Уикхэм, зовут Миген.

— Старшая экономка вот-вот придет сюда, чтобы показать вам вашу комнату и апартаменты госпожи Уэйд.

— Мы остановимся здесь?

— Конечно. Пока капитан Хэмпшир и госпожа Уэйд не поженятся. — Дворецкий слегка кивнул и исчез за углом.

Миген стояла у стены, внезапно остро осознав свой жалкий вид по сравнению с двумя красивыми парами, которые прошли в гостиную.

К ним подошел слуга, разливавший вино, и внимание Миген привлекла Энн Бингхэм, поднесшая к губам хрустальный бокал.

О, она бесспорно красива! На женщине было изысканное янтарного цвета шелковое платье, простота которого сама по себе придавала ему роскошный вид. Волосы Энн слегка припудрила, мягкие каштановые завитки уложила вокруг лица, а пучок длинных локонов ниспадал на белое плечо. Даже на расстоянии нельзя было не заметить, как она красива: высокие скулы, длинная грациозная шея, гибкая и тонкая фигура в сочетании с врожденной грациозностью делали ее внешность незабываемой. Сейчас Энн смеялась, и все смотрели на нее. Уильям с гордостью наблюдал за женой, будучи уверенным, что Энн ослепит и эту гостью.

Ведь Энн была самой блестящей его собственностью, затмевая собой даже роскошный особняк.

Миген нашла Бингхэма менее впечатляющим, чем его молодая жена. Он был краснощеким и коренастым, обладал манерами, которые, видимо, Энн раздражали. А уж на фоне Хэмпшира Уильям выглядел совсем неинтересным.

Разрумянившись, Миген с удовлетворением отметила, как Лайон смело глядит на нее. И была благодарна Энн Бингхэм за то, что та нашла правильные слова, чтобы снова привлечь его внимание к себе.

— Лайон, вы никогда не догадаетесь, кто вернулся из морского похода! — воскликнула Энн с невинным, но фальшиво прозвучавшим энтузиазмом. — Маркус Риме! Если бы я не знала хорошо, что происходит, то поклялась бы, он идет по вашим следам…

Все тело Лайона напряглось. Напружинился каждый мускул. В глазах появился настороженный блеск. Невеста же не заметила его реакцию, ибо Присциллу не интересовали незнакомые имена, и она быстро сменила тему беседы.

Миген пристально наблюдала за Лайоном, а когда обернулась, увидела миниатюрную женщину, собирающуюся похлопать ее по плечу.

— Боже мой!.. Прошу прощения!.. Я не знала…

— Все, дорогая, в порядке. Ничего дурного не произошло.

Эта женщина была довольно молода, на вид лет тридцати.

На ней были изящное серое хлопковое платье и кружевной домашний чепец, надетый поверх напудренных локонов. Ее карие глаза при улыбке становились теплыми и дружескими, а таких полненьких и розовых щек Миген еще ни у кого не видела.