Анна Делайл - Если любишь Страница 16

По словам леди Монтекью, все, начиная от возмутительной цены на тюль и кончая отвратительной погодой, было специально подстроено, чтобы им досадить.

Амелия в отличие от матери все время молчала. Табита, заметив, что кузина в весьма подавленном настроении, поинтересовалась, виделась ли она с мистером Пембери.

– Да, конечно, – ответила Амелия, и лицо ее на миг оживилось. – Мы много времени проводили вместе. Я очень по нему скучаю, – добавила она с тоской в голосе.

– Могу себе представить, – сочувственно покивала Табита. – До его приезда к нам, на твою помолвку, осталось чуть меньше двух недель. А потом ты снова будешь в городе.

– Знаю, знаю! Но я так тяжело переношу разлуку! – вздохнула Амелия и прижала кончик крохотного шелкового носового платка к глазам. – Тебе не понять, как это трудно – быть вдалеке от любимого!

Леди Монтекью вновь завела разговор о приготовлениях к торжествам по поводу помолвки, и о Табите вскоре забыли. Воспользовавшись случаем, девушка предалась воспоминаниям о Доминике. Как жаль, что она не знала о возвращении тети. Ведь они с ним даже не попрощались. Теперь ей больше не удастся ускользнуть из дома на полдня. Или у нее получится? Возможно, они подумают, что она рисует где-то в парке, тогда…

Набросив на плечи плащ, Табита с альбомом под мышкой направилась к озеру. Едва перевалило за полдень, и хотя погода стояла промозглая и холодная, дождя не было, и ее желание выбраться в парк не должно было вызвать подозрений.

Несмотря на то, что Табите предстояла встреча с Домиником, на сердце у нее было тяжело. Мысль о том, что это их свидание может оказаться последним, мучила ее всю ночь. Она знала, что тетя придет в ярость, если узнает, куда на самом деле ходит племянница. Вызывать гнев леди Монтекью Табите не хотелось по вполне понятным причинам. В последнее время ее положение в поместье Роксли с каждым днем становилось все более непрочным. Ей уже исполнилось восемнадцать, самое время, по мнению тети, начать самой зарабатывать себе на жизнь. Слишком много скрытых и явных намеков на этот счет довелось ей услышать за прошедшие годы. И она не сомневалась в том, что очень скоро ее пребывание в поместье Роксли станет нежелательным. Особенно остро девушка это почувствовала после возвращения тети из Лондона. Табита не исключала, что в ближайшее время ее могут отослать в какой-нибудь забытый Богом уголок в качестве гувернантки. Прогнав эти мысли, Табита ускорила шаг.

Едва она успела дойти до первого векового дуба, как вдруг услышала за спиной торопливые шаги и обернулась. К ней со всех ног бежала Хоутон. С упавшим сердцем девушка остановилась.

– Хоутон, вы за мной?

– Да, мисс Табита. Ее милость желает поговорить с вами.

– Хорошо, сейчас приду.

– Она у себя в спальне, мисс.

– Спасибо, Хоутон.

Табита медленно поднималась по ступенькам, зная наперед, что предстоящий разговор с тетей, как это всегда бывало, не сулит ничего хорошего. Не донесли ли тете о ее свиданиях с Домиником? Девушка терялась в догадках, однако решила, что тете она понадобилась по другой причине и, собрав в душе всю свою волю, приготовилась к допросу с пристрастием. Войдя в спальню, она была изумлена оказанным ей непривычно теплым приемом. Тетя, сидевшая за туалетным столиком и завершавшая свой туалет, даже предложила Табите сесть.

– Я хочу сообщить тебе о принятом мною решении относительно твоего будущего, – начала леди Монтекью. – Полагаю, ты удивилась визиту преподобного Холла и преподобного Теккерея в столь ранний час? Обстоятельства благоприятствуют тебе, – не дождавшись ответа от племянницы, продолжила леди Монтекью. – Дело в том, что преподобный Теккерей недавно получил приход с жалованьем вполне достаточным, чтобы содержать жену. Должна сказать, что ничего подобного я не ожидала и была приятно удивлена его предложением. Ведь у тебя нет ни приданого, ни даже самого захудалого наследства. Преподобный Теккерей, этот высоконравственный человек, пренебрег твоей нищетой и бесстыдством твоих непутевых родителей исключительно ради твоей молодости и хорошего здоровья.

Табита выслушала тетю молча, но сохранить невозмутимость не сумела. Увидев, что племянница потрясена, леди Монтекью добавила:

– Само собой разумеется, свадьба Амелии будет первой. А следующая – твоя.

– Но я не хочу… – выпалила Табита, – выходить замуж за преподобного Теккерея! Я не могу… – Она осеклась под холодным и суровым взглядом тети и залилась краской.

– Ты что-то соизволила сказать? – зловеще поинтересовалась леди Монтекью.

Табита продолжала хранить молчание, ломая стиснутые на коленях руки; Она знала, что ни за что не согласится, но бунтовать именно сейчас не время.

Сочтя молчание Табиты за полную капитуляцию, леди Монтекью улыбнулась.

– Я понимаю, что ты удивлена его предложением, но это вполне естественно. Тебе просто повезло, я не знала, куда тебя пристроить. Ты настолько никчемная, что не годишься даже в гувернантки, не говоря о чем-нибудь другом. Надеюсь, ты все хорошенько обдумаешь и будешь рада, что мне удалось решить эту проблему.

Дойдя до своей комнаты, Табита упала на постель и погрузилась в размышления. Она пока не задумывалась о своем будущем, но знала, что замуж никогда не выйдет. Тем более за совершенно незнакомого ей мужчину, в то время как сердце ее принадлежит другому.

Надо придумать, каким образом не угодить в расставленные ей сети. Пусть она не годится в гувернантки, но она неплохо рисует и шьет, вполне сносно говорит по-французски, только на фортепьяно не умеет играть. Но главное препятствие, как она сейчас поняла, – ее юный возраст.

Может быть, написать чете преподобного Морвелла? Они знали ее родителей и смогли бы помочь ей устроиться на работу неподалеку от них. Но Табита тут же решила, что весьма непорядочно впутывать этих добрых и почтенных людей в малоприятные споры с ее грозной тетушкой. Жили они далеко отсюда. Денег на дорогу у нее не было, а просить взаймы у почтенной четы она бы ни за что не решилась.

Прошло три дня, и, хотя тетя Монтекью о предстоящем замужестве не обмолвилась ни единым словом, Табита все время чувствовала, что за ней следят. Поэтому была предельно осторожна и ни разу не осмелилась дойти до озера в надежде встретить там Доминика. Она, разумеется, не расскажет ему о своей беде, не попросит помощи. Сама мысль о том, что в эту историю втянут кого-нибудь из семейства Риз, лишала ее мужества.

Как всегда, когда Табиту охватывала тревога и беспокойство, она находила утешение в рисовании и по нескольку часов в день проводила в классной комнате за этим занятием. Но охватившая ее апатия удерживала девушку от прогулок или поиска каких-то новых мест.