Джулия Куинн - Секретные дневники мисс Миранды Чивер Страница 16

Было что-то очаровательное в его сестре. Даже Тернер признавал это.

Но Миранда была другой. Она наблюдала. Она улыбалась, но это было так, как будто у нее был секрет, как будто она делала краткие записи в голове о людях, которых она встречала.

— Иди, потанцуй с ней, — убеждала его мать.

— С Мирандой? — удивленно спросил он. Он думал мать захочет, чтобы первый танец он подарил Оливии.

Леди Ридланд кивнула.

— Это будет огромной удачей для нее. Ты ведь не танцевал с тех пор… я даже не могу вспомнить, с каких пор. Задолго до того, как умерла Летиция

Тернер почувствовал, как сжимаются его челюсти, он хотел сказать что-нибудь, как вдруг его мать начала возмущенно задыхаться. Что не было столь же удивительно, чем то, что последовало дальше. Тернер был уверен, что это было первое богохульство, что вылетело из ее губ.

— Мама? — сказал он с сомнением.

— Где твоя траурная повязка на руке? — быстро прошептала она.

— Моя траурная повязка? — переспросил он с некоторой иронией.

— По Летиции, — добавила она, как будто он не понял.

— Я полагаю, что сказал вам, что не хочу оплакивать ее.

— Но это Лондон, — прошипела она. — И это дебют твоей сестры.

Он пожал плечами

— Мой сюртук черный.

— У тебя все сюртуки черные!

— Возможно, тогда я нахожусь в бесконечном трауре — сказал он мягко, — по своей потерянной невинности.

— Ты спровоцируешь скандал, — справедливо заметила она шепотом.

— Нет, — сказал он многозначительно. — Летиция создавала скандалы. А я просто отказываюсь оплакивать свою скандальную жену.

— Ты хочешь обесчестить свою сестру?

— Мои действия не подвергнут сомнению ее репутацию, как это сделала бы моя дорогая покойница.

— Но ее здесь нет. Факт тот, что твоя жена мертва и …

— Я видел тело, — сострил он, эффектно прервав ее аргументы.

Леди Ридланд отступила.

— Не нужно быть вульгарным.

Голову Тернера пронзил укол боли.

— Тогда, прошу меня извинить.

— Я надеюсь, ты пересмотришь свое мнение.

— Я предпочел бы не причинять вам страдания, — сказал он со вздохом, — но я не собираюсь менять своего мнения. Ты можешь оставить меня здесь в Лондоне без траурной повязки на руке или же ты можешь отправить меня в Нортамберленд, но также без траурной повязки, — он закончил после некоторой паузы, — тебе принимать решение.

Челюсти его матери сжались, и она ничего не сказала, и поэтому он просто пожал плечами и сказал:

— Ну, тогда я поищу Миранду.

И он нашел ее.

Миранда была в городе две недели, в течение которых она не могла назвать себя успешной, но так же она не считала, что провалилась. Правильнее было бы думать, что она где-то посредине, с ее полупустыми танцевальными карточками и дневником, переполненным наблюдениями за глупыми, безумными людьми, а иногда происшествиями.

(Это был случай, когда лорд Чайселуорт споткнулся на балу у Мотрэмов и растянул лодыжку. Глупых и безумных было слишком много, чтобы их подсчитать).

В целом она думала, что добилась одного с ее особенным набором талантов и атрибутов, данных ей Богом. В своем дневнике она написала:

«Мне предначертано заточить свои общественные навыки, но, как обратила внимание Оливия, праздная болтовня никогда не была моей сильной стороной. Но я усовершенствовала свою мягкую отсутствующую улыбку, и, кажется, что этим достигается цель. У меня три просьбы составить компанию на ужин!».

Конечно, этому способствовало то, что она была известна как лучшая подруга Оливии. Оливия вошла в моду штормом, как все и ожидали, и Миранде приносила пользу ассоциация с ней.

Но со всеми переполнявшими ее мыслями Миранда стояла одна, когда она услышала до боли знакомый голос

— Никогда не поверю, что я нашел тебя без компании, мисс Чивер.

Тернер.

Она не могла не улыбаться

— Ты думаешь, я смогу?

Леди Ридланд говорила, что он должен приехать, но Миранда не была так уж уверена в этом. Он ясно дал понять, что не хочет общества в этом году. Или, возможно, ни в каком году. Трудно было сейчас сказать.

— Как я понимаю, она шантажом заставила тебя приехать, — сказала она, понимая его позицию. Оба пристально глядели на толпу.

Он притворился оскорбленным

— Шантаж? Какое ужасное слово. И не подходит в этом случае.

— Ой ли?

Он немного склонился к ней

— Это было чувство вины.

— Вины? — Ее губы дернулись, она повернулась к нему с озорным видом. — Но что ты такого сделал?

— Вернее, что я не сделал. Или не собирался делать. — Он небрежно пожал плечами. — Мне сказали, что вы с Оливии будете иметь успех, если я предложу свою поддержку.

— Я думаю, что Оливия будет иметь успех, даже если бы была внебрачным ребенком без гроша в кармане.

— По поводу тебя у меня также нет никаких беспокойств, — сказал Тернер, улыбаясь в несколько раздражающе-дружелюбной манере. Затем он нахмурился.

— И чем же это моя мать могла шантажировать меня, расскажи.

Миранда улыбнулась. Ей нравилось, когда он смущался.

Казалось, он всегда контролировал себя с ней, в то время как ее сердце билось в три раза быстрее при виде него. К счастью годы помогли ей справиться с собой. Если бы она не знала его так долго, то сомневалась бы, что смогла бы так беседовать с ним. Кроме того, он, конечно, подозревал бы ее, если бы она становилась косноязычней при встрече с ним.

— О, даже не знаю. — Она сделала вид, что задумалась. — Может, историями из твоего детства или чем-нибудь подобным.

— Попридержите язык, мисс. Я был совершенным ангелом.

Ее брови взметнулись вверх

— Ты думаешь, что меня легко одурачить.

— Нет, только слишком вежливой, чтобы мне возразить.

Миранда закатила глаза и повернулась к толпе. Оливия в окружении привычной для нее толпы поклонников занимала немалое пространство в зале.

— Для Ливви это так естественно, не так ли? — сказала она.

Тернер согласно кивнул.

— Где все твои поклонники, мисс Чивер? Мне как-то трудно поверить, что у тебя нет ни одного?

Миранда залилась румянцем от его комплимента.

— Полагаю, где-то один или два есть. У меня тенденция превращаться в предмет интерьера, когда рядом находится Оливия.

Он с недоверием посмотрел на нее.

— Покажи мне свою танцевальную карточку.

Она неохотно передала ему карточку. Он бегло просмотрел ее, затем вернул.

— Это правда, — сказал он. — Она почти пустая.

— Большинство записей нашло свое место там только потому, что я стояла рядом с Оливией.

— Не будь глупой. Из-за этого не стоит огорчаться.

— А я не огорчаюсь, — сказала, она удивленная, что он так подумал. — Разве я выгляжу огорченной?