Кейт Уолкер - Рождественская карусель Страница 17

– Ну и дурень, – мрачно ответил Шон. – Так трепать нервы себе и мне – и из-за чего? Из-за так называемой любви? Право, это чувство не стоит таких треволнений.

– Вы сами не верите в то, что говорите!

– Вы так думаете?

В мозгу его эхом откликнулся возглас Марни:

«Но, Шон, я же люблю тебя!»

– А ваши родители…

– Отец бросил мать, когда она была беременна Питом. Я заменил ему отца. Вот почему мы с братом так дружны.

– Боже мой, но ведь вы сами были совсем ребенком!

От ее сочувствия он вдруг ощутил неловкость. Захотелось как-то прервать возникшую между ними близость. Поднявшись с места, Шон подошел к выключателю и зажег верхний свет.

Лия заморгала и прикрыла глаза рукой. При ярком свете Шон вновь заметил, как она бледна, как осунулось ее лицо.

Она нездорова, это ясно. Но что с ней? Последствия шока или что-то более серьезное?

В этот момент по дому разнесся пронзительный телефонный звонок, лишь слегка приглушенный закрытыми дверями. Лия застыла, словно громом пораженная; Шону же оставалось только тихо и яростно выругаться.

– Телефон! – почти с ужасом воскликнула она. – Так у вас есть телефон! Но вы говорили…

Душераздирающий перезвон сменился тишиной – заработал автоответчик.

– Верно, – начал Шон. – Я…

Но Лия не собиралась слушать его объяснения.

– Вы меня обманули! – Аметистовые глаза ее вспыхнули лихорадочным гневом. – Солгали, чтобы не дать мне связаться с родными!

– Я думал, что вы невеста Пита. И не хотел, чтобы вы звали на помощь своего нового любовника.

– Вы уже больше часа знаете, что я не Энни! И все же…

Она гневно тряхнула головой – и вдруг, потеряв равновесие, пошатнулась, схватилась за спинку кресла.

– Шон!

Не раздумывая, словно повинуясь безошибочному инстинкту, она призвала его на помощь. От этого зова в душе у него все перевернулось.

– Что с вами?

Не успев понять, что делает, он бросился вперед и обхватил девушку за плечи.

Боже, он не хотел этого! Да нет, что толку обманывать себя? Именно этого он и хотел! Тепло ее тела, шелковая нежность кожи, тяжелое дыхание, шумно вырывающееся из приоткрытых губ, поразили его, словно удар под дых, и голова у него пошла кругом.

Аромат духов исчез, и теперь он ощущал тонкий, свежий, едва ощутимый запах, принадлежащий только ей одной. Этот запах причинял Шону невыносимые муки: тело его напряглось, и вся сила воли понадобилась ему, чтобы не прижать ее к себе и не впиться губами в ее губы.

– Шон…

На этот раз в ее слабом голосе звучало отчаяние.

– Лия! Что с вами?

Она обняла его за шею, прижалась к его груди. Сердце Шона отчаянно заколотилось. Боже правый, неужели она не видит, не понимает, что с ним делает?!

Лия тихо, жалобно застонала, словно больной ребенок, и прижалась щекой к его щеке.

Его возбуждение вмиг сменилось тревогой, а вместе с тревогой пришло желание помочь ей, защитить ее.

– Что с тобой, милая? – нежно спросил он.

Боже, у нее жар! Щека словно огнем горит! Лия открыла рот, но из приоткрытых губ не вылетело ни звука. Слабо покачав головой, она снова попыталась ответить – и вновь безуспешно. С тихим стоном она обмякла у него на руках и, словно осенний лист, медленно опустилась на пол.

Глава 7

Телефон!

Об этом думала Лия, погружаясь в беспамятство. И об этом вспомнила, едва вынырнув из тьмы забытья.

Так у него есть телефон! Все это время он бессовестно лгал!

Гнев помог ей очнуться окончательно. Лия открыла глаза и уставилась яростным взглядом в кремовый потолок.

Кстати, почему кремовый?

Что-то здесь не так. Лия напряженно пыталась понять, что именно. Взгляд ее скользнул к зеленым шторам на окне, затем – к комоду с зеркалом…

Так вот в чем дело! Она в спальне, которую выделил ей Шон!

Лия села на кровати и тут же со стоном повалилась обратно на подушку. Стены закружились в дикой пляске, и к горлу подступила тошнота.

«Не смей терять сознание! Думай! Вспоминай!» – приказала она себе.

Она сидела с Шоном внизу. Голова болела все сильнее и сильнее. Она попыталась встать, а потом…

А потом гигантская черная волна накрыла ее с головой.

– Боже мой! – прошептала она вдруг, беспокойно заворочавшись в кровати.

Шорох простыни и собственные ощущения подсказали, что ни джинсов, ни свитера на ней уже нет. А через мгновение сомнений не осталось: она лежит под одеялом абсолютно голая!

– Вижу, вы очнулись, – раздался от двери знакомый глубокий голос.

Лия ахнула, встретившись взглядом с синими глазами Шона.

– Очень рад, – продолжал он. – Я уже начал бояться, что…

Но Лия не слушала.

– Что вы со мной сделали? – воскликнула она. И сама ясно услышала, как дрожит голос, выдавая внутреннее смятение.

– Что я сделал? – Шон сдвинул черные брови. – Ничего…

– Ах, ничего! – взвизгнула Лия. Страх сжал ей горло, и в голосе появились истерические нотки. – А где моя одежда? Вы… вы раздели меня?

Он не покраснел, не отвел глаза, лишь пожал плечами.

– Ничего другого мне не оставалось, – спокойно ответил он, глядя ей в глаза. – Вам было бы неудобно лежать в постели одетой.

– Неудобно?! – сдавленным голосом повторила Лия.

Она не могла сосредоточиться: мысли прыгали в голове, словно головастики в пруду. О Боже!

Сердце ее сжалось от ужаса. Сквозь щель между шторами сочился яркий солнечный свет.

Тысячи вопросов забились у нее в голове, словно бабочки в сачке. Не может быть! Неужели он ее опоил? Подмешал что-то в кофе…

– Как вы посмели…

– Сбавьте тон, леди! – властно приказал Шон. – Успокойтесь и перестаньте наконец подозревать меня в каких-то гнусных замыслах. Я заботился о вашем удобстве, и ни о чем больше. Вы были больны, горели в лихорадке.

С этими словами он вошел в спальню и поставил на столик у кровати стакан с водой.

– Выпейте воды, и вам станет лучше. А теперь прошу меня извинить…

Он приложил ладонь к ее лбу, но тут же, прежде чем Лия успела сообразить, что происходит, убрал.

– Похоже, температура спала. Как вы себя чувствуете?

– Неплохо, – осторожно ответила Лия, не сводя с него внимательных глаз. Ее по-прежнему мучили подозрения: она не могла забыть о телефоне. Один раз Шон обманул ее; что мешает ему проделать то же самое дважды и трижды? – Только слабость… – добавила она.

Слабость – еще мягко сказано! Девушка чувствовала себя так, словно состязалась в борьбе с чемпионом-тяжеловесом. Все тело болело, ныла каждая мышца, каждая косточка.

– Неудивительно, – ответил Шон. – Позади у вас нелегкие дни.

– Дни?! – На этот раз потрясение было слишком сильным; Лия рывком села и лишь в последний момент, вспомнив, что обнажена, поспешно закуталась в одеяло. – Вы сказали «дни»? И сколько же… – От волнения она не смогла договорить.