Кэт Мартин - Невеста-изменница Страница 17

— Он оказался совсем не таким, каким казался. Он ввел в заблуждение моего отца. И поначалу даже одурачил меня.

— Все же ты — графиня, а твой сын — граф.

Элизабет взглянула на свой пустой бокал, сожалея, что не позволила ему налить еще.

— Я и без того была хорошо обеспечена. Отец оставил мне все свое состояние. И теперь, когда Олдриджа не стало, оно все снова полностью перешло ко мне.

— Тебе повезло. — Рис придвинулся к ней почти вплотную и теперь стоял за ее спиной. Она чувствовала на шее его горячее дыхание. — Ты помнишь о том, что произошло между нами в музыкальном салоне?

Во рту у нее пересохло. Только об этом она и думала. И теперь медленно повернулась к нему.

— Конечно, помню. Так меня никто не целовал.

Рис нахмурился:

— Олдридж наверняка был хорошим любовником.

У нее к горлу подкатила тошнота. Ночи, проведенные с Эдмундом, вызывали у нее содрогание.

— Пожалуйста, мне бы не хотелось говорить о моем покойном муже.

Его ладони легли на ее талию.

— Ты, разумеется, права. Лучше поговорим о том, что может быть между нами.

Рис наклонился и прикоснулся губами к ее шее. Элизабет напряглась. По ее телу побежали мурашки, и сердце гулко застучало.

— Что… что ты делаешь?

— Целую тебя, Элизабет.

И тогда он поцеловал ее по-настоящему, так, как будто имел на то полное право. С самоотречением и страстью, которая должна была бы испугать ее, но лишь вызвала головокружение и пробудила желание.

Поцелуй длился, становясь все более страстным. Его горячий язык атаковал ее. От него пахло только что выпитым бренди. Элизабет забыла обо всем и едва стояла на ногах. Вцепившись в лацканы его черного вечернего смокинга, она прильнула к нему всем телом.

— Ты хотела меня раньше, Элизабет, — прошептал он ей в ухо. — Видно, и сейчас хочешь. Поверь, я тоже тебя хочу.

Он крепко прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его возбуждение. Это должно было бы оттолкнуть ее, но не оттолкнуло. Его тело было сухощавым и тренированным, грудь — широкой и крепкой. От его объятий у нее подкашивались колени.

Элизабет заставила себя отпрянуть от него.

— Ты… ведь терпеть меня не можешь.

Рис пожал плечами:

— Наши чувства не имеют отношения к нашим желаниям.

Пригнув темную голову, он медленно поцеловал ее за ухом, вызвав у нее в животе сладкие спазмы.

— Очевидно, нас до сих пор тянет друг к другу, — продолжал он. — Ты вдова, Элизабет. Мы могли бы доставить друг другу удовольствие.

Она слегка отодвинулась от него в отчаянной попытке спастись. Он не любил ее, но желал… и в этом отношении ничем не отличался от остальных мужчин.

— Я… мне не нужна внебрачная связь. У меня есть сын, и я должна думать в первую очередь о нем. Я не хочу снова становиться жертвой мужской похоти.

Рис вскинул бровь:

— И это все, что было? Эдмунд и его похоть?

У нее защипало в глазах, но Элизабет вовремя сморгнула слезы — пока он их не заметил.

— Я не хочу думать об этом. Прошу тебя, Рис…

Услышав свое имя и уловив мольбу в ее голосе, он выпрямился, изучая ее взглядом. Элизабет многое отдала бы в этот момент, чтобы узнать, о чем он думает.

— Ладно, раз ты этого хочешь. Но помни, предложение остается в силе. Подумай об этом, Элизабет. Я могу доставить тебе наслаждение, которое не мог доставить он.

Она лишь покачала головой. Ей нравились его поцелуи, его легкие, как пух, прикосновения, заставлявшие ее чувствовать себя той женщиной, какой она была однажды. Но мысль о сексе вызывала отвращение.

— Я… я скоро уеду, — сказала она. — Пока я еще не все продумала, но уверена, что скоро буду готова к отъезду.

Рис промолчал.

Она провела языком по губам.

— Доброй ночи, милорд.

На мгновение его голубые глаза потемнели. Резко отвернувшись, она заторопилась к выходу из гостиной. Скорее, скорее к себе в комнату! Элизабет поднималась наверх, недоумевая, почему предложение Риса вызвало в ее крови такую бурю.

Рис мерил шагами свою комнату. Сцена в гостиной стала для него полной неожиданностью. Но когда он смотрел на Элизабет в сиянии свечей, любовался блеском черных волос, бледной гладкостью кожи, легким волнением груди, в нем вскипело желание залучить ее в постель.

Ему не давали покоя воспоминания об их поцелуях и ее ответной реакции на них. Она хотела его так же, как он хотел ее.

У него нет перед ней обязательств.

И если он хочет ее, то почему не может получить?

Обнаружив, как мало она знает о страсти, он воспылал еще сильнее. Очевидно, Эдмунд Холлоуэй был никудышный любовник. Муж, получавший удовольствие и ничего не дававший жене взамен. Целуя ее в музыкальном салоне, Рис неожиданно для себя обнаружил ее полную неискушенность. И сегодня невольно уловил то же самое.

Он мог обучить ее любовным премудростям, мог подарить наслаждение, не познанное ею в браке. И утолить таким образом свою страсть, остававшуюся неудовлетворенной с момента прибытия в Брайервуд.

Сделать Элизабет своей любовницей означало бы в какой-то мере отомстить ей. Он не любил ее. Уже не любил. Но хотел. И хотел, вероятно, потому, что обладал ею лишь однажды, и то в спешке.

Он хотел ее, и Элизабет хотела его, но между ними стояла ее совесть.

В уголках его рта заиграла недобрая улыбка. Учитывая легкость, с какой она променяла его на другого мужчину, совесть ее не будет большой помехой.

Рис снял сюртук и бросил на кровать. Затем подошел к шнурку звонка, чтобы вызвать Тимоти. Нога отозвалась болью. Нужно было составить стратегический план. В конце концов, он служил в армии и знал, как начать кампанию.

Он не сомневался, что сумеет завлечь Элизабет к себе в постель без особых усилий.

Элизабет отправила леди Тависток записку с просьбой принять ее в ближайшее время. В ответ вдова предложила встретиться в два часа дня в саду.

Торопя время, Элизабет нервно расхаживала по комнате. В час дня она пригласила Джильду, чтобы та помогла ей переодеться в платье для прогулки и причесала ее. Горничная, временно исполнявшая роль ее служанки, была высокой и тонкой, с кудрявыми светлыми волосами. Она не слишком хорошо разбиралась в дамском туалете, но была готова сделать все, о чем бы Элизабет ее ни попросила.

— Какое, миледи? — спросила Джильда, открыв шкаф.

Элизабет прикусила губу. Несколько дней назад она отправляла Джильду в Олдридж-Парк с поручением к Софи, попросив ту упаковать ее одежду. Когда она приедет в Лондон, размышляла Элизабет, то вызовет Софи к себе. Девушка служила у нее горничной уже много лет. А пока Элизабет решила забрать еще кое-какую одежду, поскольку, покидая в спешке графский дом, мало что могла унести с собой.