Тереза Медейрос - Черный рыцарь Страница 17

Гарет повернулся. Она с облегчением разглядела на нем свободные рейтузы, хотя грудь его была все еще обнажена,

— Ты можешь спать и дальше, если хочешь, — сказал он. — Ты заснула вчера куда позже, чем я.

— Вы крепко спали, когда я пришла в спальню. Я не хотела будить вас.

— Чрезвычайно любезно с вашей стороны. — Его ровный тон утверждал противоположное.

Ровена отвернулась, избегая его насмешливого взгляда. Стены были увешаны гобеленами. Цвета — от красного, как бургундское вино, до желто-коричневого — создавали иллюзию уюта в этом каменном помещении. Прямо над ее головой, в тонкой настенной росписи, яркие глаза змея преследовали обнаженную скромную Еву.

Громкий хруст заставил ее подскочить. Гарет стоял вплотную к ней, держа на ладони полусъеденное яблоко.

— Фрукты? — предложил он весело.

Никогда не отказывавшаяся от еды, Ровена взяла яблоко и откусила порядочный кусок. Переводя взгляд от Гарета к змею возле Евы с плодом, она вернула яблоко. Он улыбнулся, откусил еще и, протянув ей другую руку, сказал:

— Пошли.

Ровена побледнела. Неужели она избежала его внимания вчера вечером только затем, чтобы удостоиться его теперь? Она дотронулась до своих волос, желая убедиться, что они вновь спутались после сна. Впрочем, если судить по сверкающим глазам Гарета, она была не в таком уж беспорядке. Ровена протянула ему руку и затаила дыхание, когда он поднес ее к своим губам и задержался, разглядывая мозоли на ее ладони. Его брови нахмурились, и Ровена испугалась, что каким-то образом разгневала его. Она справедливо полагала, что он привык к нежной мягкости рук леди. Она попыталась отнять руку, ощущая необъяснимый стыд, но он мягко положил ее руку себе под локоть и повел ее к окну. Она шла рядом с ним, чувствуя волнующее тепло, исходившее от его тела.

Он облокотился на каменный подоконник. Огрызок яблока выпал из его пальцев, исчезнув в тумане, расстилавшемся внизу.

— Добро пожаловать в Карлеон. Дед моего деда назвал так поместье в честь Карлеона, принадлежавшего Утеру Пендрагону. Случалось, наши предки обладали романтической душой. Он восхищался легендой о Пендрагоне, даже немного помешался на ней.

— Ирвин рассказывал мне истории о Пендрагоне его сказочном дворе. Ваш Карлеон, должно быть, также прекрасен.

Замок, раскинувшийся под ними, не был отделан блестящим черным обсидианом, как показалось Ровене, увидевшей его впервые во время проливного дождя. Он был сложен из темно-серого камня, исхлестанного дождями и потемневшего от непогоды. Зубчатые стены окутывались туманом. За стенами замка раннее утреннее солнце рассеивало дымку над землей, открывая отдельные кусочки леса, такого густого, что в утренней влаге он вырисовывался черным, а не зеленым. Вдали, отрезанный от холма, на котором он стоял, сверкающими слоями тумана, возвышался другой замок. В бледном, неземном свете развевался его красный с желтым флаг.

— Ардендон, — сказал Гарет, увидев, что Ровена уже готова задать вопрос. — Я ожидаю вскоре увидеть стяг Блэйна, движущийся в нашем направлении. Любопытство Блэйна ненасытно, особенно если дело касается хорошенькой девушки, пренебрегшей его вниманием.

Взгляд Гарета с трудом оторвался от ее полураскрытых губ. Ровена оперлась бедром на подоконник и начала заплетать волосы, пытаясь создать некое подобие приличной прически. Чистые пряди скользили между ее пальцами подобно шелковистым молодым колосьям.

— Позволь-ка мне, — сказал Гарет, взяв локон из ее рук. — Я не предусмотрел служанки для тебя.

Ровена едва осмеливалась дышать, когда его крепкие, сильные пальцы начали сплетать пряди ее волос с таким искусством, которое выдавало его знакомство с женским убранством. Она не хотела ни о чем расспрашивать. Подобная грация была как-то неуместна для мужчины таких размеров. Его собственные волосы были все еще взъерошены после сна.

— Ирвин говорит, что я слишком ленива, чтобы как положено заниматься своей прической.

— Но достаточно работящая, чтобы вставать чуть свет и охотиться за дичью, — а он бы делался еще пухлее.

Ровена хотела кивнуть, но вовремя остановилась. Еще не хватало, чтобы кто-то насмехался над ее семьей.

— Маленький Фредди помогал мне управляться с моими косами.

— М-м-м, — промычал Гарет неопределенно. — Маленький Фредди — это тот доблестный сероглазый малый, который хотел дать мне по голове котелком?

При воспоминании об этом у Ровены сжались губы.

— Да, это он.

Гарет закончил одну косу и приступил к другой.

— Скажи мне, Ровена, твой дражайший помолвленный касался тебя когда-нибудь неподобающим образом?

Ровена вырвала свою косу у него из рук.

— Никогда! Я разбила бы ему голову, если бы он попробовал.

Гарет обнажил в улыбке белые зубы.

— Умоляю, не разбивай мою голову за этот вопрос. Ты уже в возрасте, подходящем для замужества. Тут нет ничего нескромного. — Он спокойно вытащил косу из ее сжатого кулачка и начал исправлять то, что она испортила.

Ровена фыркнула, предоставив ему доделывать начатое.

— Для вас, может быть, в этом и нет ничего нескромного. Но в нашей семье, возможно, сохранилась моральная стойкость, которой лишены ваши друзья.

— Поверь мне, моя дорогая, моральная стойкость не так уж неистовствует в вашей семье.

— А в вашей, значит, цветет пышным цветом?! Вместе с игрой в кости, нападением на людей с деревьев и похищениями. — Она глядела на лес, ожидая, что он выбросит ее из окна за дерзость, но все равно не могла остановиться. — Я нахожусь в неведении относительно цели моего пребывания в Карлеоне.

Гарет закончил заплетать косу. Насмешливым тоном, поддразнивая Ровену, он сказал:

— В этом мы не можем сравниться с Ревелвудом. Там, наверное, у каждого есть своя цель.

— Конечно, — ответила она, как будто мысль, что кто-либо может вести бесцельное существование, была смехотворной для нее. — Я охочусь. Маленький Фредди готовит и плетет корзины. Большой Фредди с братьями копают огород и выращивают овощи. А папа… — Она замолчала, мучительно думая.

Гарет язвительно улыбнулся.

— Папа проигрывает в кости свою единственную дочь распутному господину.

— Что возвращает нас к цели моего пребывания здесь. — Ее яркие голубые глаза изучающе глядели ему в лицо. — Я должна стать вашей шлюхой, милорд?

Гарет смущенно откашлялся. Он был мужчиной, привыкшим тратить тысячи слов, чтобы в долгой пикировке с женщинами добиваться заранее понятной цели.

Прямолинейность Ровены обезоружила его.

Он пошел к столу, на котором лежали его нарукавники, и начал делать из их кожаных шнурков завязки для кос.

Запинаясь, она продолжала: