Елена Арсеньева - Разбитое сердце Матильды Кшесинской Страница 17

Если бы она могла заглянуть в будущее, она бы узнала, что Вирджиния Цукки воистину станет для нее гением танца, вдохновившим и направившим ее на верный путь в эти ранние, еще полудетские годы подготовки к сцене. И за это Матильда Кшесинская останется навеки верна и благодарна ей. Когда потом говорили, что у нее такие же движения рук и спины, как у Цукки, она воспринимала это как высший комплимент. Когда, уже признанной мастерицей, ей придется исполнять Эсмеральду в одноименном балете на музыку Цезаря Пуни, она будет вдохновляться воспоминанием об ее изумительном по драматизму танце в этой роли. И, пожалуй, великолепное мастерство Вирджинии Цукки было одной из причин того, что юная балерина так блестяще выступила на выпускном спектакле.

Если бы она могла заглянуть в будущее… Если бы она могла заглянуть в будущее! Если бы она могла заглянуть в будущее, она бы увидела, что тот спектакль решит ее судьбу и изменит всю жизнь.

И еще кое-что открылось Мале в том впечатлении, которое Вирджиния Цукки производила на зрителей. Она играла не просто определенную сюжетом роль – она играла женщину. Смелую или робкую, застенчивую или наглую, красавицу или дурнушку, юную или не слишком – она всегда играла именно очаровательную женщину, перед которой не могут устоять мужчины. И в самом деле, они не могли перед ней устоять. О, конечно, они восхищались техникой, с которой Вирджиния исполняла свои знаменитые арабески, но прежде всего они видели полуобнаженные женские ноги, которые приманчиво мелькали перед ними. Конечно, волнообразные движения ее рук и спины были верхом балетного совершенства, но мужчины видели только эту нагую женскую спину, слегка покрытую испариной, – и это страшно возбуждало их, этой спины им страстно хотелось коснуться – и они воображали, как их обнимают эти трепетные руки…

Именно это сводило зрителей с ума, именно это привлекало их вновь и вновь смотреть на танец Вирджинии Цукки.

«Я знаю! – осенило Малю. – Я поняла! Техника нужна не для того, чтобы красиво танцевать и показывать красоту балета! Техника нужна для того, чтобы показать зрителям свою красоту!»

Она знала, что никогда не забудет этого мгновенного озарения. Чудилось, у нее появилась теперь некая волшебная палочка. Нужно только научиться ею пользоваться, а потом…

А потом весь мир будет у ее ног! Весь мир – и все мужчины этого мира.

С тех пор как датскую принцессу Дагмар окрестили в России Марией Федоровной, муж называл ее Минни, намекая на миниатюрность. Грация движений, изящество фигуры, нежность черт лица и огромные темные глаза, всегда сиявшие улыбкой, создавали впечатление почти воздушного, прелестного, беззаботного существа – этакой нимфы. Но вот уже много лет – с тех самых пор, как принцесса Дагмар намекнула сестре, чтобы та заперла их с Макой в комнате и не выпускала до тех пор, пока нерешительный русский царевич не сделает предложения, – это «воздушное и беззаботное существо» держало в своих крохотных ручках (даже не надевая двух пар перчаток, как она обычно делала при верховой езде, чтобы в кровь не стирать поводьями руки!) судьбы своих детей. И Минни ничего не собиралась пускать на самотек, тем паче в таком деликатном деле, как приобщение наследника престола к радостям плоти.

Кем же должна быть первая женщина Ники? – деловито размышляла она. Одной из фрейлин самой Минни или великих княжон, его сестер? Однако фрейлина станет интриганкой, и постоянно видеть перед собой особу, которая похитила невинность любимого сына (Минни высокомерно обошла вниманием тот факт, что «похищение» было бы поручено «особе» свыше), будет ужасно противно. Лучше где-то на стороне найти подходящий faзon.

Представить Ники какую-нибудь хорошенькую дочку сговорчивого дворянина? Однако тогда потребуются не только подарки девице, но и чины и выплаты папаше… Минни, родом из Дании, небольшой страны, до сих пор не разучилась считать деньги. Ах, как жаль, что увлечение княжной Ольгой Долгорукой так ничем и не кончилось! Она была бы очаровательной кандидатурой при всей своей неопытности. Ну, опыт – дело наживное, а неопытность в делах такого свойства очень быстро сменяется привычкой. Хотя нет, даже к лучшему, что с мадемуазель Долгорукой дело не пошло дальше невинного поцелуя, во время коего парочка и была застигнута. Это произвело на юную особу такое впечатление, она так испугалась за свою репутацию, что на некоторое время даже заболела и слегла (или, как подозревала Мария Федоровна, просто сказалась больной). Ники мигом остыл. Как говорят русские, с глаз долой, из сердца вон. Да оно и к лучшему – Ники такой увлекающийся! Вдруг бы всерьез влюбился и заговорил о том, что пора вернуть старые обычаи и разрешить великим князьям и даже наследникам престола выбирать себе жен из русских знатных девиц? Но как же тогда укреплять международные связи? Лучше брачных уз ничего еще не придумано. «Надо думать побыстрей, – приказала себе Минни. – Чего доброго, Ники снова увлечется какой-нибудь простолюдинкой, хорошенькой горничной…» А не выбрать ли для цесаревича актрису? Известно, что его предок и тезка Николай I Павлович имел какие-то амурные дела с известной актрисой того времени Варварой Асенковой. Да и нынешние великие князья актерок весьма жалуют.

«А впрочем, – тотчас покачала головой Минни, которая не любила драматического искусства, «актерки» бывают вульгарны и ведут себя ненатурально. – Они привыкли к дешевым приемам на сцене – ну, и в жизни используют их. Не нужно, чтобы у будущего государя испортился вкус. Водевиль, оперетка – фи, какие пошлости! Нет, нужно что-то другое…

Оперная певица, – вдруг осенило Минни. – Нет, не дива, конечно, а красивая хористка. Хорошая мысль! Победоносцеву сказать – пусть поищет подходящую особу».

И императрица снисходительно улыбнулась, представив, как особа будет польщена.

Если бы она могла заглянуть в будущее, она была бы поражена, узнав, что особа польщена не будет, а совсем наоборот.

–  А это что такое? – Юлия подняла бумажку, небрежно скомканную и брошенную Малей в мусорную корзинку, но не долетевшую до нее.

–  Выброси, – сморщила нос младшая сестра. – Всякие глупости. Как мне это надоело!

–  Неужели опять объяснение? – засмеялась Юлия. – Да ты настоящая разбивательница сердец, моя милая. Наверное, ни одной воспитаннице не пишут столько любовных записочек, как тебе.

–  Да ну, больно надо, – отмахнулась Маля с деланой небрежностью, но тут же разулыбалась: – Но ты права. Я просто не знаю, куда от всего этого деться. Мальчишки будто с ума посходили. Иногда мне кажется, что девчонки меня побьют прямо на уроке, увидев, как я нахожу в парте новую бумажку с нарисованным на ней сердечком.