Вайолет Уинспир - Голубой жасмин Страница 17

Ей очень захотелось посмотреть, как выглядит огромная, величественная пустыня в свете восходящей луны, но вместо этого она со вздохом вернулась в шатер. Захра и Хасан уже ушли. В шафрановом мерцании ламп еще роскошнее казались и мягкие ковры, и поблескивающие подушки с портьерами, и узорчатая медная утварь. На низком столике у дивана уже стояло круглое блюдо с оловянной крышкой. Подано было и вино; Лорну поразило, что ее похититель осмеливается не соблюдать законов ислама, запрещающих мусульманину прикасаться к вину.

Она вся сжалась, когда в шатре появился шейх, свежий после бани, как всегда с непокрытой головой, в длинной, до пят, свободной одежде, низко открывавшей смуглую шею. Его присутствие подавляло девушку. Он был похож на грозного дикого зверя, полного коварной энергии, который мог и замурлыкать и укусить.

В плетеных сандалиях Касим совершенно бесшумно прошел по ковру и приблизился к ней. Взгляд его смягчился, но такого Лорна боялась его еще больше.

— Какие светлые волосы подарила тебе судьба, — произнес он, взяв девушку за руку и проводя кончиками ее пальцев по своим губам. — Улыбнись мне, — ласково попросил шейх.

Лорна застыла. Словно ледяная статуя, стояла она недвижно, и только сердце громко стучало от его близости и прикосновений.

— Можешь ты улыбнуться?

— Улыбаются только счастливые, — произнесла она.

— А если я скажу тебе, моя Динарзадаnote 32, что ты прекрасна, разве это не сделает тебя счастливой? — Его собственная улыбка вышла несколько кривой.

— Между прочим, Динарзада была совершенно несведуща в любви. Невинное создание.

— А ты, без сомнения, предпочел бы Шехерезаду?

— Лорна вздернула подбородок. — Или тебя уже утомили все, кого ты знаешь?

Он лишь высокомерно рассмеялся, сверкнув белыми зубами.

— Давай поедим! Я весь день провел в скачке и умираю с голоду.

Они подошли к дивану, и шейх, развалившись на нем с какой-то тигриной грацией, снял крышку с блюда, где лежала жареная на вертеле ягнятина, издававшая восхитительный аромат трав. Для Лорны были приготовлены нож с вилкой; ее сотрапезник время от времени поглядывал на нее, словно удивляясь ее сдержанной манере есть.

— Я провел в пустыне большую часть своей жизни, — сказал он. — Поэтому и мне свойственны привычки моих соплеменников, хотя я и пью вино.

— Удивительно, как это тебе удается не просыпать из руки рис или горох, — заметила Лорна, отхлебнув из бокала глоток французского вина.

— Чтобы есть так, нужна сноровка. Хочешь, я тебя научу?

— Нет. — Она покачала головой и отвернулась, избегая его взгляда. Каждой своей клеточкой девушка ощущала его мужественность, которой прямо-таки веяло от этих широких плеч, стройной мощной шеи, переходившей в выпуклую грудь. В неярком свете ламп кожа его приобрела бронзовый оттенок. Глаза были полуприкрыты густыми ресницами.

— О чем ты задумалась, та fleurnote 33? — Касим произнес это рассеянно, опуская жирные пальцы в мисочку с водой и вытирая их полотенцем.

Лорна вся содрогнулась. Мой цветочек… И эти любовные слова говорит он, втоптавший ее в грязь.

— Разве я уже не хозяйка даже собственным мыслям? — ответила она вопросом на вопрос.

— Нет, отчего же… Разумеется, твои мысли принадлежат тебе… хотя половину из них мне ничего не стоит прочитать. — Касим окинул ее игривым взглядом, а потом, схватив лепешку, с яростным наслаждением впился в нее зубами. — Присоединяйся. Это очень вкусно.

— Мне уже достаточно. — Девушка тоже окунула пальцы в свою мисочку и вытерла их. — Я… мне ведь не пришлось весь день скакать, вот и не нагуляла такого аппетита.

— А тебе хотелось бы покататься верхом?

Она смотрела на него с недоверчивым волнением.

— А можно? Ты разрешишь мне?

— Разрешу ли я тебе? — Он наклонился к ней и глазами, золотыми в неярком свете ламп, словно вобрал в себя ее всю. — Я многое могу разрешить тебе, дорогая, только не отпущу.

— Тогда мне… я хотела бы прокатиться. — Огромные глаза Лорны стали печальными.

— Вот и прокатишься, — ответил шейх, улыбаясь и глядя на нее — на свою забаву, каприз, — к желаниям которой можно снисходить, а можно и игнорировать их — как душа пожелает.

Глава 7

Эти края — моя земля — отличаются великолепной первобытностью, и ты ее увидишь, — продолжал шейх. — Мы будем кататься вместе, а когда я буду в отъезде, кто-нибудь из моих людей станет сопровождать тебя. Ведь ты уже поняла, что одной тебе ездить опасно… Я не могу допустить такого.

— Ты знаешь, что я ускачу! — Лорна негодовала на его близость и на власть над нею. — Как только мне представится случай, я пешком уйду, и смерть в пустыне меня не устрашит.

— Какая ужасная угроза. — Он провел пальцем по ее щеке. — Значит, ты согласна терпеть муки жары, жажды и одиночества, лишь бы избавиться от меня, а? Мы ведь за много миль от Ираа…

— А ты подумал… о моей семье? — произнесла девушка с безнадежностью в голосе. — Представь, что на моем месте оказалась твоя сестра!

— Тюркейя не так глупа, чтобы уехать в пустыню одной. Восточная мудрость у нее в крови.

— Может быть, твоя Тюркейя мудра просто потому, что судит обо всех мужчинах по своему брату! — Лорна смело встретила его взгляд. — А я оказалась глупой просто потому, что судила обо всех мужчинах по своему отцу. Он-то был галантным и добрым.

— Почему ты говоришь в прошедшем времени? Кулак Лорны обрушился на подушку. Как это она упустила из виду, что отец уже умер и не может вступиться за нее.

— Разве тебя не задевает моя ненависть! — Крикнула девушка.

— Меня гораздо сильнее задело бы твое равнодушие. — Касим оторвал ее руку от подушки и задержал в своей. Пальцы девушки казались очень маленькими, белыми в его большой и смуглой руке. — Ненависть — чувство загадочное и интригующее. Уж лучше ненависть, чем притворство ради подарков и расположения. Есть женщины, малышка, которые думают только о себе.

— Не сомневаюсь, что тебя вполне можно назвать экспертом по вынесению суждений о женщинах! — Ей хотелось выдернуть свою руку, но она знала, что пытаться бесполезно.

— Я бы не осмелился назвать себя экспертом. — С улыбкой, сделавшей его глаза еще глубже, он позвонил в медный колокольчик, стоявший на столе. Почти сразу же появился Хасан с кофейником и чашечками в серебряной оправе.

— Мадам сама разольет кофе, — сказал ему хозяин. Слуга поклонился и исчез, а Лорна метнула в шейха пылающий обидой взгляд. Она взяла кофейник, из которого шел пар, а ее сотрапезник, хотя и в небрежной позе, но напряженно следил за лицом девушки, ожидая, не сделает ли она с кофе то же самое, что и с лаймуном. Но Лорна, склонив белокурую головку, разлила густой, ароматный черный кофе по чашечкам и с каменным лицом протянула ему.