Патриция Райан - Сокол и огонь Страница 17

— Ванна! — обрадовалась Мартина. — Я не принимала ванны с тех пор, как выехала из Парижа! Это чудесно, ты молодчина, Фильда!

Обрадованная похвалой, служанка приказала еще двум девушкам, убирающим со стола:

— Беда, ты иди распакуй багаж моей госпожи! А ты, Кэрол, ступай на кухню и принеси свежеиспеченный каравай и большой кусок сыра. Миледи так и не притронулась сегодня к еде. Кроме того, захвати еще кувшин со сливками и немного бренди. Поставишь все это рядом с ее постелью, поняла?

Как только гости встали из-за стола, слуги принялись сгребать солому в кучки, готовясь ко сну. Факелы потушили и оставили гореть только свечи. Огромная комната погрузилась в полумрак.

Торн пожелал всем спокойной ночи и повернулся, чтобы взглянуть еще раз на новую служанку, которая в этот момент шла к выходу, неся в руках два больших кувшина. Остановившись в дверях, она вдруг обернулась и украдкой бросила на Торна беглый, но выразительный взгляд. Улыбнувшись, Торн поспешил за ней на лестницу.

— Зельма! — окликнул он ее.

Девушка уже спускалась по ступенькам, но остановилась и посмотрела наверх. Увидев, кто ее зовет, она прислонилась спиной к каменной стене и слегка улыбнулась.

— Тебя надо привести в порядок, — сказал он ей по-английски и, приблизившись, стал собирать ее рассыпавшиеся волосы и укладывать их под платок. Она лишь спокойно наблюдала за его действиями. Даже когда его руки, будто случайно, коснулись ее груди, она не пошевелилась.

Мимо них вниз по лестнице протрусили два дога. Они остались совершенно одни на полутемной лестничной клетке. Торн взялся за концы развязавшейся тесемки и завязал их бантиком, стянув лиф коричневого платья вокруг ее пышной груди.

— Я тебя знаю. Ты саксонский рыцарь, — сказала она.

— Сокольничий.

У нее был приятный низкий, с хрипотцой, голос. Его тембр почему-то напомнил Торну прикосновение шершавого кошачьего язычка.

Завязав тесемку, он поправил кружева, но не убрал руки, а оставил их на ее груди, следя за реакцией. Она ничего не сказала, только опустила веки и едва заметно улыбнулась. Его пальцы заскользили по ее телу. Он чувствовал жаркое тепло девушки сквозь шерстяную ткань, плотно облегающую стан. Она тихо вздохнула. Скоро, скоро он выпьет ее лекарство и излечит свою бунтующую плоть. Вожделение подобно жажде. Надо просто сделать глоток целительной воды, и не важно, из какого сосуда ты выпьешь. Сегодня этим сосудом будет Зельма.

— Пошли со мной. — Торн обвил руками ее талию.

— Но я замужем, — возразила она.

«Тем лучше, — подумал он. — Замужние женщины, как правило, рассудительны и реально смотрят на вещи, не ожидая ничего сверх того, что им предлагают».

— И где твой муженек?

— В Гастингсе.

Улыбнувшись, Торн наклонился к ней и прижался губами к ее полному рту. Она ответила на его поцелуй, позволяя его языку исследовать ее полуоткрытый рот. Он закрыл глаза. Лицо Зельмы стало таять, вместо него перед его мысленным взором возникло другое, бледное и таинственное, закутанное в шафраново-желтую накидку. Вот накидка спала, и он увидел перед собой бездонные синие очи Мартины Руанской. Сердце бешено заколотилось, его обуревало желание. С глубоким гортанным стоном он жадно впился в ее губы.

Внизу послышались голоса, и Торн нехотя открыл глаза. Трое подростков, посланных за горячей водой, поднимались по лестнице. Они тащили кадки и большую лохань. Торн оторвался от девушки, но ребята уже слышали и видели достаточно, чтобы почувствовать себя неловко. Они засуетились, пытаясь проскользнуть мимо, один из них с легким поклоном промямлил:

— Сэр…

— Ты рискуешь, тиская и целуя меня вот так, на виду у всех, — сказала Зельма. — Мой муж — Ульф Каменотес. Разве ты не слышал о нем?

— Нет, а что?

— А то, что он мужчина весьма крупный. Просто здоровяк.

Торн опустил руки ей на бедра и притянул к себе, чтобы она ощутила силу его желания. Правда, желания, вызванного совсем другой женщиной, но ей-то ведь все равно.

— А я, по-твоему, совсем малыш, так что ли?

Она рассмеялась, но, как ему показалось, в ответ на какие-то свои мысли, а не на его шутливое замечание. У нее был такой вид, словно она что-то задумала и решила привести свою идею в исполнение прямо здесь и немедленно.

— Могу я попросить вас подержать их пока? — указав кивком на кувшины, которые она все это время держала в руках, спросила Зельма.

Торн взял кувшины из ее рук. Они были довольно тяжелые. «А она, должно быть, сильная». Тем временем Зельма быстрым привычно-небрежным движением, будто встряхивая скатерть, задрала полу его туники, развязала пояс на штанах и… запустила в них обе руки. Торн остолбенел, а кухарка, нимало не смущаясь, нащупала его напрягшийся член и принялась беззастенчиво играть с ним.

— Боже милостивый, какой, однако. Ого… — промурлыкала она.

— Зельма!

Он стоял, словно прикованный к этим двум тяжеленным кувшинам, желая освободить от них руки и в то же время опасаясь ставить их на узкие ступеньки, с которых они наверняка свалятся и тогда с грохотом покатятся по винтовой лестнице вниз, до самого двора, извергая шумный пенящийся водопад темного пива. Да, веселенькая перспектива! Похоже, она его поймала.

Торн снова услышал чьи-то голоса: на верхней площадке появились Питер и Гай. Зельма, конечно же, тоже их услышала, но, как видно, и не собиралась прекращать свое занятие. Он затряс головой, возмущенный такой дерзостью, тем, что она так бесцеремонно пользуется его вынужденной беспомощностью, но поделать ничего не мог.

Мужчины не спеша прошли мимо, весело смеясь и подмигивая ему; в руках они держали наполненные вином кубки.

— Смотри, не свались. Лестница очень крутая, можешь ненароком кое-что сломать, — прищурясь, произнес Гай.

От души расхохотавшись, они спустились во двор.

Зельма прямо-таки с дьявольской искушенностью продолжала поглаживать и теребить свою добычу.

— А ты тот еще жеребчик, скажу я тебе. Как бы ты не повредил мне чего этой своей штуковиной.

Мимо них прошмыгнула служанка. Это была Кэрол, которую послали за провизией на кухню. Прыснув в кулачок, она прощебетала:

— Зельма замужем, сэр сокольничий. И муж у нее прямо-таки силач. Он каменотес.

— Твоего Ульфа, кажется, знает вся округа, — сказал Торн.

— Да, он видный мужчина, и я очень люблю его. По этой причине я и питаю слабость к здоровым, высоким и сильным саксам. Но, как видите, я стараюсь не поддаваться искушениям.

— Ну еще бы, это сразу заметно.

Наверху опять раздались шаги.

«Это проходной двор, а не замок…» — Торн раздраженно вздохнул и повернул голову, чтобы взглянуть наверх и… увидел там смотрящую прямо ему в глаза Мартину.