Робин Хэтчер - Каприз мечты (Обещанный рассвет) Страница 17

«Как всегда намеревалась».

ДНЕВНИК МОРИН

12 мая

Сегодня мы пережили ужасные минуты. Трое индейцев канза, как назвал их мистер Фостер, наткнулись на Мэгги, когда та купалась в ручье. Правда, они всего-навсего хотели менять товары на еду, но я все же невольно вспоминаю истории о кровожадных дикарях и об унижениях, которым они подвергают белых женщин. Эти индейцы оказались измученными стариками, но ведь где-то бродят воины помоложе, я знаю это. Наш караван выглядел ужасно большим, когда мы покинули Индепенденс, но мужчин у нас мало, и видно, как мы слабы. Я теперь не стану отходить далеко от лагеря.

Все это заставляет вновь думать о нападении янки на «Туин Уиллоуз» и вспоминать чувство беспомощного гнева при виде того, как уничтожаются вещи, не имеющие цены, но дорогие как воспоминания. Чувство, что эти люди могут сделать с тобой все, что угодно, и ты бессилен остановить их. Все это так живо представилось, когда я услышала испуганный крик Мэгги.

Эти дикие просторы кажутся враждебными, а у меня совсем не осталось друзей.

Сегодня мне не уснуть.

ГЛАВА 9

Сочная трава канзасских прерий стелилась под колесами фургонов зеленым морем. Полевые цветы кивали яркими головками, как разноцветные флажки, знаменующие красоту этой дикой местности. Весенняя погода была солнечной, и все вокруг выглядело мирным и веселым.

К концу третьей недели путешествия переселенцы стали более умело обращаться с мулами и скотом. Все постепенно привыкли к строгому распорядку и, хотя дни проходили в тяжелом труде, настроение было праздничным. После ужина у них еще оставались силы для песен и танцев.

Настала ночь. Майское небо было безоблачным, усеянным крошечными звездочками, в воздухе разливалось благоухание цветов. Слышались звуки скрипки, хохот, рукоплескания. Сидевшая за фургоном Мэгги вздохнула. Иногда ей хотелось присоединиться к остальным. Девушка чувствовала себя одинокой, однако упрямо держалась подальше от остальных переселенцев, постоянно напоминая себе, что не может никому доверять и должна позаботиться о себе и Рейчел, чтобы обеспечить их будущее.

Но эта решимость отнюдь не смягчила чувства заброшенности и обиды на предательство сестры. Застенчивая девчушка быстро подружилась с Фионой и каждую ночь спала вместе с ней в фургоне; и как ни хотелось Мэгги запретить ей это, она не могла заставить Рейчел лежать на твердой земле, когда у той была возможность делить постель с Фионой.

Но хуже, чем дружба с Фионой, была открытая привязанность Рейчел к Такеру, начавшаяся в ту ночь, когда он рассказал девочке историю о собаке, чтобы отвлечь ее внимание от мертвого кролика. С каждым днем Рейчел все больше осваивалась с Такером, пока, наконец, не забралась к нему на колени и не попросила рассказать еще что-нибудь о собаке.

Неужели Мэгги обречена на вечное одиночество?

– Почему бы вам не присоединиться к нам, Мэгги? Подходите!

Тихий голос Такера, неожиданно раздавшийся в ночи, словно в ответ на ее молчаливый вопрос, заставил Мэгги вздрогнуть. Повернув голову, она увидела, что Такер стоит, прислонившись к фургону, лицо в тени, и только силуэт смутно вырисовывается на фоне костра, да сигара тлеет в полумраке.

– Мне и так хорошо, – ответила она, и сама услышала, как фальшиво звучат ее слова.

Сигара упала на землю, и Такер, придавив окурок ногой, шагнул к девушке:

– Знаете, мы, Бренигены, не такие уж плохие люди, должен вам сказать.

– Знаю.

Мэгги снова взглянула на ночное небо. Такер подошел ближе.

– Ну же, не стоит скрываться ото всех. Вы можете даже завести новых друзей, если вы только захотите. Мама была бы рада вашему обществу.

И, немного помолчав, добавил:

– Я тоже. Пойдем со мной.

Мэгги покачала головой, желая лишь одного – чтобы он поскорее ушел, хотя понимала, что тогда ей станет совсем плохо. Сердце странно билось и сжималось, как никогда в жизни.

– Мэгги…

Девушка была в смятении и даже боялась взглянуть на Такера.

– Потанцуйте со мной, Мэгги Харрис.

Мэгги, словно защищаясь, обхватила себя руками, внезапно похолодев, задыхаясь от непонятного ужаса.

– Я… я не могу. Не умею. Никогда не училась. Такер, потянувшись, сжал ее ладонь, поднял на ноги.

– Это легко, – прошептал он ей на ухо. – Я покажу тебе.

Он был прав. Это оказалось легко. Такер чуть придерживал ее за талию, ведя уверенно и неспешно. Крохотная, покрытая мозолями ладошка, исчезла в его большой, еще более загрубевшей ладони. В голове раздавалось какое-то непонятное гудение. Она почти не слышала музыки.

Мэгги еще никогда не была в объятиях мужчины. Она остро ощущала его запах. Запах чистоты. Он тоже вымылся в ручье. Она могла точно определить это, потому что от него не пахло пылью и потом. Это был… был просто Такер.

Ноздри девушки слегка раздувались. Голова была странно легкой, и Мэгги не заметила, как Такер привлек ее чуть ближе к себе.

В детстве Мэгги часто украдкой выходила по вечерам из комнаты, привлеченная звуками оркестра, и, прижав лицо к перилам, сидела часами, наблюдая, как кружатся пары по бальной зале, зачарованная прекрасными женщинами в элегантных нарядах и сверкающих драгоценностях; женщинами, которым почтительно кланялись блестящие партнеры. Она часто гадала, каково это – оказаться на их месте.

Неужели те ослепительные женщины чувствовали то же, что она сейчас?

Сердце девушки билось все чаще, хотя танец был медленным и грациозным. Такер держал ее в своих объятиях, однако не настолько близко, чтобы это казалось неприличным. Или это не так?

Мэгги чувствовала тепло, исходившее от его тела, сознавала мощь и силу его груди, рук и даже бедер. Если она поднимет голову, борода коснется щеки. Даже сейчас его дыхание чуть шевелило ее волосы.

И его рука на спине… Казалось, между ними возникла некая внезапная близость, только потому, что эта большая ладонь вела ее, придерживала, кружила… Как хотелось Мэгги, чтобы он прижал ее к себе чуть сильнее!

И внезапно до нее словно впервые дошли эти возмутительные мысли. Что с ней творится?!

Такер мгновенно остановился, хотя музыка по-прежнему звучала. Мэгги недоумевающе подняла лицо, чтобы взглянуть на него, приоткрыла рот, желая что-то сказать, но его требовательные губы пресекли всякие попытки.

Волна жара охватила Мэгги, обжигающая, но медленная, ленивая, словно поток лавы, текущей по склону вулкана. Она не могла шевельнуться. Не могла думать. Только ощущала страсть его поцелуя. Только чувствовала, как его язык играет с ее губами. Она могла только чувствовать…

Такер, все еще держа ее голову в ладонях, слегка отстранился. Мэгги не двигалась и, казалось, забыла, как дышать.