Лесли Пирс - Помни меня Страница 17

Услышав эти слова, Тенч улыбнулся, и его белые зубы сверкнули на фоне загорелого лица.

— Расскажи мне о себе, Мэри, — произнес он, а потом добавил: — и ты тоже, Сара.

Мэри показалось, что судьба вдруг улыбнулась ей, ведь Тенч сидел на тюке и выглядел расслабленным, разговаривая с ними. Ни один охранник не подошел к ним, и ничто их не отвлекало. Казалось, две обычные девушки болтали с приятелем после работы.

Мэри дала Саре высказаться первой. Сара поведала о смерти мужа, о детях и о том, что боится никогда не увидеть их снова. Она объяснила, что ее родители уже не в том возрасте, чтобы воспитывать детей, и, если они умрут, детей отправят в работный дом[5].

Тенч внимательно слушал. Мэри увидела, как он сжал губы, будто был рассержен, что семейные обстоятельства Сары не приняли во внимание, когда судили ее.

Рассказ Мэри был коротким. Она рассказала ему о своей семье в Фоуэе и о том, как уехала в Плимут искать работу.

— Как бы я сейчас хотела оказаться дома, — сказала Мэри с сожалением, когда Сара тактично отошла проверить, как сушится белье. — Мне больно думать, что я никогда не окажусь в Корнуолле, никогда больше в своей жизни не увижу семью.

Мэри ждала, что Тенч начнет разуверять ее, скажет, что семь лет — это не такой долгий срок, но по его серьезному выражению лица она поняла, что он не станет ее обнадеживать.

— Женщинам-каторжницам тяжелее возвращаться, — произнес он. — Мужчины могут наняться на корабль, направляющийся домой, когда истечет их срок.

Ему не нужно было добавлять, что у женщин нет такой возможности и поэтому они вынуждены оставаться. Мэри догадалась об этом по его тону.

— Я вернусь, — сказала она решительно. — Вернусь любой ценой. Вы не знаете, куда нас должны отправить?

Тенч пожал плечами.

— Говорили о Ботаническом заливе в Новом Южном Уэльсе — и стране, которую открыл капитан Кук. Но еще никто не был там, Чтобы подтвердить или опровергнуть, что это разумное решение. Америка исключается с тех пор, как они завоевали свою независимость. Попробовали Африку, но с Африкой не получилось.

— Если мы останемся здесь, на «Дюнкирке», то все умрем, — сказала Мэри мрачно.

Тенч вздохнул.

— Я согласен, что здесь плохо, но что может сделать правительство? Все тюрьмы переполнены.

Мэри хотела ответить, что, если бы людей не отправляли за решетку за такие мелкие преступления, как кража пирога, тюрьмы не были бы переполнены. Но она хотела сохранить интерес Тенча, а не отпугнуть его.

Вместо этого Мэри попросила:

— Расскажите о себе, сэр. Я слышала, вы участвовали в войне с Америкой?

— Участвовал, — грустно усмехнулся он. — А еще был военнопленным. Может быть, именно поэтому я чуть больше сочувствую заключенным, чем другие пехотинцы. Я тоже вырос в Пензансе, так что я знаю, как тяжела жизнь в Корнуолле для большинства людей.

Мэри сидела на палубе рядом с лоханью с водой, полностью поглощенная рассказом Тенча о его счастливом детстве в Пензансе. Он, разумеется, рос совсем в другом мире. Большой дом со слугами, школа-интернат в Уэльсе, семья с хорошей репутацией и деньги. Но их объединяла любовь к Корнуоллу и подлинный, идущий от сердца интерес к простым людям. Лишь в двух словах Тенч смог набросать яркую картину своей жизни на военно-морском флоте, в Америке и в Лондоне.

— Мне нужно идти, — сказал он вдруг, вероятно, осознавая, что разговаривает с ней слишком долго. — Вылей эту лохань и убери за собой. Я принесу чего-нибудь поесть.

— Он не из тех, кто подбирает женщин, — произнесла Сара резко, когда Тенч зашагал прочь. Она хранила молчание все то время, пока Мэри разговаривала с ним, только кивая и улыбаясь время от времени. — Ты не получишь от него того, что хочешь, Мэри.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мэри, обидевшись. Она подумала, что Сара, будучи старше, насмехается над ней.

— Я знаю, что такое мужчины, — ответила Сара просто. — Он из тех, кто сохранит себя для женщины, на которой женится. Редкая порода.

Мэри подумала, что Сара ошиблась, когда Тенч вернулся с куском хлеба, сыром и апельсином и отдал все им. Но когда он торопливо ушел, велев им заканчивать и возвращаться в трюм, Сара посмотрела на его стройную фигуру и вздохнула, провожая его взглядом.

— Он добрый, хороший человек, — сказала она. — Безусловно, если ты сможешь вызвать его интерес, он всегда будет помогать тебе, Мэри. Но не надейся на любовь и даже на то, чтобы спать с ним в одной постели. Такие мужчины не западают на каторжниц.

Хлеб и сыр оказались слегка заплесневелыми, но это было неважно, в конце концов, это вполне приличная еда. Апельсин же привел женщин в неописуемый восторг, поскольку этот фрукт был для них редким лакомством даже до тюрьмы. Они с жадностью съели его вместе с кожурой, слизывая с подбородка последние капли сока и смеясь друг над другом.

Едва они успели вылить воду, оставшуюся после стирки, за борт, как появился лейтенант Грэхем. Он был одет по всей форме, страдал от жары и выглядел раздраженным.

— Вам пора возвращаться в трюм, — произнес он резко.

— Мы как раз собирались спустить вниз высохшее белье и сложить его, — сказала Мэри.

Ее лицо и руки обгорели. Она ощущала знакомую боль и знала, что кожа будет болеть еще не один день. Но здесь Мэри чувствовала себя свободной и даже счастливой и не хотела спускаться в трюм.

— Мои люди сделают это сами, — проговорил он, посмотрев на нее проницательным взглядом. — Я знаю вас, женщин. Вы, вероятно, решили украсть пару рубашек.

— Вы ошибаетесь, сэр, — ответила Мэри возмущенно. — Мы просто хотели закончить работу как следует.

Он откинулся назад, облокотившись на остаток спиленной мачты, и ухмыльнулся.

— Разве? Я думаю, вы готовы продать свои души за новое платье, еду и каплю рома.

Мэри глянула на Сару, увидела ее озабоченное лицо и догадалась, что та уже передала, что Мэри можно соблазнить на роль любовницы. Поговорив с Тенчем, Мэри уже не испытывала никакого интереса к Грэхему, но ее здравый смысл подсказал ей, что не стоит окончательно сбрасывать его со счетов.

— Я не продала бы свою душу, — сказала она многозначительно. — И я еще не задумывалась о том, чтобы продать свое тело. Пока…

— Все женщины шлюхи, — произнес Грэхем с отвращением. — А сейчас заканчивайте и возвращайтесь в трюм.

Его слова укололи Мэри, но, поднимая лохань, чтобы вылить остатки воды, она почувствовала его взгляд на своих ногах. Мэри подоткнула подол платья за железный обруч вокруг талии и забыла его опустить.

Мэри обернулась к Грэхему и вызывающе подмигнула. Она не сомневалась, что сможет его соблазнить, если Тенч останется к ней равнодушным.