Элизабет Торнтон - Шотландские тайны Страница 17

Один быстрый взгляд из-под ресниц — и Кейтлин убедилась, что все члены ее семейства уже здесь, на своих местах. Ее кузина Фиона и тетушка Шарлотта выглядели так, словно только что сошли со страниц модного журнала. Старый дядюшка Дональд рассеянно посмотрел на Кейтлин и с отсутствующим видом приветствовал ее кивком головы. Зато дед уставился на внучку с дружелюбием стервятника. Она в ответ тоже вперила в него сердитый взгляд, потом гордо отвернулась и медленно, с величайшей осторожностью опустилась на сиденье. Увидев, что деревянное кресло лорда Рендала пустует, девушка тихо улыбнулась.

Появился церковный сторож с Библией в руках; все дружно поднялись с мест и застыли, опустив глаза и всем своим видом выражая почтительное внимание. И тут в храм вошел опоздавший прихожанин — молодой человек в полном национальном хайлендском одеянии. Он медленно продвигался по боковому проходу, и Кейтлин, не поднимая головы, украдкой бросила на незнакомца быстрый взгляд. Первой ее мыслью было, что за свою шотландскую юбку этот человек наверняка заплатил целое состояние. Кейтлин никогда не видела ничего более прекрасного, а это что-нибудь да значило. Такое мог сшить лишь один мастер — Джордж Хантер из Эдинбурга.

А потом девушка подумала, что незнакомец просто создан для того, чтобы носить килт. Шотландская юбка обрисовывала его стройные бедра, иногда приоткрывая на миг голые колени. Кейтлин смотрела на все это как зачарованная. Почувствовав, что краснеет, она заставила себя отвести взгляд и скользнула глазами чуть выше. Это, однако, не принесло ей облегчения, поскольку она увидела короткую, из тончайшей материи, куртку с пуговицами, выточенными из рога; куртка эта облегала великолепный торс мужчины, как вторая кожа. Когда незнакомец, кивнув священнику, проходил мимо кафедры, Кейтлин смогла наконец разглядеть его целиком. Он был весь золотистый, да, именно золотистый, как темно-желтый лев или как воин-викинг.

И вдруг она его узнала. От неожиданности девушка резко закрыла рот. Женское волнение, от которого было тепло в груди и холодно в животе, испарилось, как виски с пишущего жаром пирога. Черт! Рендал умышленно вошел в храм, как король, и все присутствующие таращили теперь на него глаза, словно толпа школьников-несмышленышей.

Как будто желая добавить к одному оскорблению еще и другое, Рендал, добравшись до своего места, лениво приподнял руку и со снисходительной улыбкой обратился к прихожанам:

— Пожалуйста, не вставайте во время церемонии, даже из-за меня. Можете сесть.

И, сказав это, сам опустился на кресло.

Поскольку священник именно в этот миг раскрыл Библию, лежавшую на аналое, предложение Рендала садиться было явно излишним. Все и так сели — но словно бы исполнив его просьбу; после чего он вновь благожелательно улыбнулся и позволил себе обвести взглядом море застывших в ожидании проповеди лиц.

Кейтлин была почти уверена, что Рендал насмехается над прихожанами, откровенно показывая, насколько он здесь всех презирает. А может быть, он ищет кого-то взглядом? Дрожь сладкого предчувствия пробежала по ее телу и дошла до кончиков пальцев, судорожно сжимавших молитвенник.

Когда служба закончилась, паства в молчании потянулась к выходу. На ступенях же храма люди разом заговорили. Именно здесь здоровались соседи и знакомые обменивались новостями. Ренду было отлично известно, что никто и не помыслит уйти, не раскланявшись с самой блистательной персоной, каковой он считал себя; и, памятуя об этом, Ренд воспользовался представившейся возможностью, чтобы внимательно изучить каждое лицо в толпе. Не было и следа того мальчишки, но зато Ренд заметил одно молодое лицо в обрамлении копны рыжих волос. Он узнал это лицо, хотя и не думал, что когда-нибудь увидит его снова. Усмехнувшись, Ренд решил непременно заняться этим попозже.

Гленшил нервничал, не зная, чего ему ждать от сиятельного лорда. Когда Ренд в прежние годы появлялся в церкви, что случалось крайне редко, он никогда не задерживался после службы, а сразу же уезжал в Страткерн. Но на сей раз все было иначе. На сей раз лорд Рендал исполнял свой долг, и не было на свете такой силы, которая смогла бы остановить молодого человека.

Он точно знал, что делает, когда направился прямо к Гленшилу. Раньше Ренд шарахался от старика, как от чумы. Но теперь Ренду было кое-что известно — и это давало ему некоторые преимущества.

Приехав в Инвери к своему другу Джону Мюррею, Ренд первым делом попросил, чтобы его в деталях ознакомили с нравами и обычаями, бытовавшими в Хайленде. То, что Ренд узнал, ошеломило его. Было такое впечатление, что время здесь остановилось. Хайленд все еще жил по законам средневековья. Всем управлял вождь клана. А прочие члены клана были обязаны повиноваться ему, словно вассалы, присягнувшие на верность своему сеньору. И никакие указы лондонских властей не могли заставить обитателей здешних мест ослушаться своего господина. Преданность ему жила в умах и душах горцев, как реликт былых времен; она никак не отмирала — возможно, из-за относительной изоляции Хайленда от всей остальной страны. Законы, принимавшиеся в Вестминстере, не ставились здесь ни во что. В этих краях законом было лишь слово главы клана.

— Гленшил, — величественно произнес Ренд, приветствуя старика и протягивая ему правую руку, на одном из пальцев которой блестело кольцо клана Рендалов.

Можно было подумать, что старика вот-вот хватит апоплексический удар. Гул голосов вокруг мгновенно стих, и десятки глаз с любопытством уставились на Гленшила в ожидании безобразной сцены. Но Ренд не сомневался, что ни криков, ни воплей не будет. Если бы Гленшил здесь, прилюдно, нанес оскорбление своему вождю, то немедленно превратился бы в изгоя. От него отвернулись бы все, кто принадлежит к клану Рендалов. Молодой человек был уверен, что Гленшил никогда не пойдет на это. Не так старик глуп!

И Ренд оказался прав. Покраснев как рак и с трудом сдерживая ярость, старик все-таки покорился долгу: поднес руку лорда Рендала к губам и поцеловал кольцо, после чего отпрянул от его светлости, словно от огня.

Ренд с трудом сдержал улыбку. Унижать этого седого мальчишку он вовсе не собирался, хотя, что скрывать, соблазн был велик. Но Ренд твердо решил помириться со стариком и потому поспешил его задобрить.

— Сэр Александр, — прошептал молодой человек, почтительно наклонившись к Гленшилу и не забыв упомянуть его титул, — для меня было бы большой честью, если бы вы представили меня членам вашего семейства.

С орлиного лица Гленшила постепенно сбежала краска гнева, зато в глазах появился слабый проблеск мысли. Старик покосился на свою прелестную внучку Фиону, затем устремил взгляд на Ренда и обнажил в улыбке зубы. Однако здесь была и другая леди, которую Гленшил и подтолкнул вперед, дабы отрекомендовать первой: