Элизабет Бойл - Скандальное красное платье Страница 17

Посмотрев на дом, Дэш покачал головой, но в его глазах светилось восхищение. Словно он понял, почему они решились на такой риск.

- Действительно, Дэш, вы не должны… Ох… вам не следовало приходить. Если Фелисити вас увидит, или, хуже того… - Пиппин задрожала при мысли, что кто-нибудь вызовет стражников.

- He следовало приходить, - усмехнулся он, сунув руку в пальто. Переступив через разделявший их маленький сугроб, он подошел ближе. - А как же тогда я принес бы тебе подарок?

- Вы действительно мне что-то принесли? - не раздумывая сказала она и, посмотрев в его глаза, поняла, что проговорилась. - Я имела в виду…

Он рассмеялся:

- А ваша горничная, оказывается, не такая безмозглая, если запомнила про подарок. - Дэш приложил палец к ее губам, останавливая слова. Хотя он был без перчаток, прикосновение его холодной руки согрело ее. - Шш, маленькая Цирцея, как я мог прийти к такой благородной и хорошенькой леди без маленького сокровища. - Он вручил ей коробку, задержав ее руки дольше, чем требовали приличия.

Возможно, не от его прикосновения, а просто оттого, что он рядом, ей хотелось только одного - броситься в его жаркие объятия и никогда их не покидать.

Но сначала нужно открыть подарок. Сокровище, сказал он.

- Вы ведь это не украли? - потрясенно прошептала она, искренне надеясь, что он это сделал.

Подарок - это одно. Но добыча пирата казалась волшебством в ее унылом существовании. Дэш рассмеялся:

- Нет, боюсь, этот подарок не того сорта, но однажды я украду для тебя сундук драгоценностей и полный трюм золота и буду проводить ночи, бросая к твоим ногам жемчуга и алмазы.

У Пиппин от такого предложения пальцы поджались в красных шерстяных носках и тонких ботинках. Хотя это всего лишь ужасное хвастовство, в своем воображении она видела их вместе в каком-то затянутом парчой и бархатом гареме, на ней будет соблазнительное красное платье, а на Дэше пиратский костюм, в каком она впервые увидела его.

Горячий румянец остановил ее своенравные мысли, и она занялась подарком. Медленно развязав ленточку, Пиппин сунула ее в карман, чтобы сохранить навсегда, открыла коробку и увидела, что она действительно полна сокровищ.

- О-о, - тихо выдохнула Пиппин, глядя на него.

- Я подумал, что тебе это может понравиться, - снова улыбнулся Дэш. Потом наклонился ближе и прошептал на ухо: - Твой поцелуй для меня так сладок, поэтому я подумал оставить тебе его вкус, когда я уйду.

Ее пальцы нырнули в коробку и оказались в сахарной пудре.

- Рахат-лукум, - прошептала она. - Мой любимый.

- Я на это надеялся. - Дэш наклонил голову набок. - Попробуй. Мне сказали, что он лучший в Лондоне.

Пиппин смотрела на сладкие кусочки, ей так хотелось съесть их, посмаковать. Она украдкой взглянула на дом, и чувство вины больно кольнуло ее. С одной стороны, ей хотелось поделиться с кузинами, но как она объяснит Фелисити и Талли появление коробки рахат-лукума, когда денег едва на еду хватает, уголь до конца недели не растянуть, а чтобы войти в светское общество, у них двадцать фунтов на троих?

Нет, вряд ли ее помешанная на герцогах кузина одобрит, что Пиппин принимает таких неподобающих визитеров, хотя и приносящих подарки. Правда, Фелисити питает слабость к лукуму, к которому ее в Константинополе приучила няня Рана.

Увы, ничего не оставалось кроме как спрятать улику, что Пиппин и сделала, сразу сунув кусочек в рот. Она едва не застонала, почувствовав сладкую пудру, нежную основу, кусочки орехов и намек на розовую воду.

- Мм… - только и смогла выговорить она.

Когда она протянула коробку Дэшу, он покачал головой:

- Это тебе, Цирцея, как и это.

Он снова полез в пальто и вытащил маленький букетик. Как он достал цветы среди зимы? Должно быть, они стоят целое состояние, и он пошел на огромный риск, разыскивая их в Лондоне, где его могли узнать на каждом углу.

Пиппин не знала, то ли гордиться им, то ли ужасаться.

- О, Дэш, вы не должны, - шептала она. - Что, если вас поймают?

- Никогда, пока я не закончу дело, за которым прибыл сюда, - сказал он.

- И что это за дело?

- Увезти тебя отсюда, конечно.

Увезти ее? Пиппин нервно потянулась за очередным кусочком рахат-лукума, не зная, что сказать.

- М-м-меня? - наконец, запинаясь, проговорила она, прежде чем сунуть в рот сладкий кусочек.

- Да, тебя. Если вы смогли украсть дом, то мне придется перейти к похищению английских леди, чтобы поддержать свое реноме в этом мире. Не могут же новички вроде вас обойти меня. Подумать только, украсть дом! Я должен поддерживать свою репутацию, - поддразнивал Дэш и потянулся стереть сахарную пудру с ее губ, но в тот миг, когда его пальцы коснулись ее щеки, что-то произошло.

Что- то волшебное.

Пиппин почувствовала это всем своим существом. Несмотря на все его шутки, когда Дэш подошел ближе, это лучше любых слов объяснило, почему он здесь.

И когда Дэш коснулся ее, Пиппин сердцем поняла, что он - ее. Этот мужчина был ее судьбой. Так любила говорить Джамилла, другая няня Фелисити и Талли.

«Когда созданный для тебя мужчина поцелует тебя, ты наверняка это узнаешь».

«Поцелуй меня, Дэш. Поцелуй, - молча молилась Пиппин, глядя ему в глаза. - Поцелуй меня снова, чтобы я смогла убедиться. Чтобы я смогла убежать с тобой, стать королевой пиратов, чтобы ты засыпал меня жемчугами и алмазами… и своими поцелуями…»

- Цирцея, - пробормотал он, наклоняясь ниже, его губы мягко задели ее рот, словно спрашивая разрешения. И Пиппин ответила ему, приоткрыв рот, позволив прижать ее ближе и поцеловать.

В тот миг, когда он прижал ее к своему мускулистому телу так, словно никогда не отпустит, ее сердце пело.

«Он мой. Только мой. Мой навсегда».

На борту «Эллис Энн», 1837 год

Пиппин смотрела на лежавшую на коленях коробку рахат-лукума, купленную за день до отъезда из Лондона. Она за долгие годы ни кусочка не съела, поскольку даже запах будил слишком много воспоминаний. В тот день она шла по улице, по которой ходила ежедневно, как всегда мимо кондитерской, но на этот раз поднос в витрине заставил ее остановиться.

Расчувствовавшись, она купила коробку и взяла с собой как талисман удачи. Она поделится с Дэшем, предложит «сокровище».

«Хм! Мне нужно больше, чем коробка сладостей, чтобы спастись из этой заварухи», - думала она, оглядывая узкую каюту.

Взглянув на коробку, Пиппин взяла кусочек, съела его и позволила на мгновение нахлынуть сладким воспоминаниям о поцелуях Дэша, его прикосновениях, о том, как они впервые занимались любовью на чердаке дома на Брук-стрит. Вкус восточной сладости воскресил потерянную страсть и глубоко запрятанные чувства.