Вера Крыжановская - Голгофа женщины Страница 17

Ричард посмотрел на нее с легким удивлением. Он не ожидал такого такта от Юлли, и ему даже не пришло в данную минуту в голову задуматься над тем, что вызвало подобный поступок с ее стороны. Молодой человек ограничился тем, что представил друг другу обеих женщин, а потом ушел посмотреть, что делается в комнате больного.

Не обращая внимания на холодную сдержанность Ксении, Юлия Павловна без церемонии обняла ее, и сев рядом с ней на диван, дружески сказала:

— Не принимайте близко к сердцу глупые слова моей тетушки. У нее страшно недисциплинированный характер, а ее безрассудная любовь к сыну — настоящая «аффенлиебе», как говорят немцы, принесла Ивану больше зла, чем пользы.

Не получая ответа, Юлия Павловна тотчас же переменила разговор и с той же беззастенчивостью сказала:

— Грустная и грязная история это покушение на Ивана. Я вполне понимаю ваши чувства, Ксения Александровна, ввиду подобного оскорбления. О, мужчины и супружеская жизнь. Сколько печальных сюрпризов готовите вы нам.

Юлия Павловна вздохнула и возвела глаза к небу.

— Я могла бы вам тоже рассказать многое, что испытала. Без сомнения, человек со временем привыкает ко всему, но я знаю, как тяжелы и горьки первые разочарования.

Ксения с удивлением посмотрела на нее. Ей казалось, что ее изящная собеседница была не способна к глубокому горю, как и к истинной привязанности. Все в ней говорило о ее фривольности: и ее смелый бегающий взгляд, и вызывающая беззаботная улыбка, и кокетливые кошачьи манеры, и утонченность туалета. Тем не менее, чтобы ответить что-нибудь, молодая женщина сказала:

— Могу вас уверить, что, если бы только я знала, сколько ненависти и презрения ждет меня здесь, я никогда бы не вышла замуж за Ивана Федоровича. Я, действительно, выпила до дна кубок разочарования.

В словах молодой женщины звучало столько истинного горя, что Юлия Павловна была поражена.

«Неужели она имела глупость серьезно отнестись к красивым фразам нашего дорогого Ивана и мечтать о какой-нибудь идилии с ним? — подумала она. — Но откуда же вышла эта красивая дурочка, что она так… наивна?»

Затем она сказала громко:

— Прошу вас, Ксения Александровна, называйте меня просто Юлией и позвольте мне, в свою очередь, называть вас просто по имени. Между такими близкими родственниками, как мы, всякие лишние величания были бы смешны.

— Охотно, если вы этого желаете, — ответила с легким поклоном Ксения.

Затем, чтобы переменить разговор, она прибавила:

— Могу я предложить вам чашку чаю?

— О, я с удовольствием принимаю ваше любезное предложение. Ночь так холодна.

Придя в комнату больного, Ричард застал свою мачеху беседующей с сестрой милосердия, которая, очевидно, успокоила ее относительно состояния Ивана, так как та уже больше не плакала. Несколько минут спустя, Клеопатра Андреевна увела сестру милосердия в смежную уборную. Пользуясь этим, Ричард взял стул и сел рядом с Марией Николаевной, которая, сидя в кресле в ногах больного, с огорченным видом смотрела на своего внука.

— Дорогая бабушка! Я обращаюсь к вашей рассудительности и вашему светскому такту, — сказал он. — Надеюсь, что вы не откажете загладить несправедливость и грубое поведение матушки и познакомитесь с женой Ивана и отнесетесь к ней с тем уважением, какого она заслуживает. Ксения Александровна достойна всякого уважения. Единственная вина ее заключается в том, что она полюбила Ивана и вышла за него замуж. Но могла ли она подозревать, что, женясь на ней, он действует исключительно только под влиянием безумного каприза? Для восемнадцатилетней девушки подобная ошибка вполне Простительна. Для Ивана же нет оправдания. Он до такой степени легкомыслен, что даже не позаботился до свадьбы покончить свои грязные любовные дела и привез сюда жену, не будучи уверен, будет ли он в состоянии предложить ей приличное убежище. Так не поступают. Мужчина в двадцать восемь лет ответственен за свои поступки, и если я помог ему в данном случае, то исключительно из одной только жалости к невинной женщине, окончательно пораженной устроенным ей приемом. Вы сами сознаетесь, бабушка, что этот увоз мебели был просто грязною мелочностью.

— Я не отрицаю этого и не оправдываю Клеопатру. Но ты сам знаешь, как она вспыльчива и нерассудительна в гневе. Что же касается Ксении Александровны, то она действительно очень красива — этого не отнимет у нее и ее враг, и я отлично понимаю, что красота Ивана ослепила ее и вскружила ей голову. Вполне также естественно, что когда Иван сделал ей предложение, она не могла устоять и отказаться от такой блестящей партии. Может быть, на нее влиял еще и ее опекун, желая от нее избавиться. Лично я ничего не имею против Ксении Александровны и не осуждаю ее за то, что она позволила любви ослепить себя. Виноват Иван, что он вступил в брак, не спросив ни у кого совета. Моя же дочь потеряла голову потому, что удар был слишком неожидан.

— Так как вы столь рассудительны и мирно настроены, бабушка, то позвольте мне проводить вас к невестке.

Ричард предложил руку Марии Николаевне. Та, хотя еще и с немного надутым видом, позволила отвести себя в столовую, где Юлия и Ксения только что садились за стол.

Неприятно взволнованная, Ксения поставила на стол чашку, которую собиралась налить, и встала, когда к ней подошел Ричард и дружески сказал:

— Забудем все размолвки. Всех нас связывают общие узы, любовь к Ивану.

Мария Николаевна с любезным достоинством обняла Ксению, выразила ей сожаление о случившемся несчастьи и происшедших недоразумениях и любезно приняла предложенную чашку чаю.

Очень довольный, что два семейных дракона мирно уселись за стол, Ричард решил идти и победить третьего, самого страшного. Но он надеялся победить аргументами, которые всегда оказывались неотразимыми, когда он прибегал к ним.

Попросив Ксению налить и ему стакан чаю, Ричард снова ушел к брату. Клеопатра Андреевна и сестра милосердия все еще находились в уборной, откуда ясно доносился их громкий разговор.

— Сестра Ефрасия, больной просит пить, — сказал Ричард, входя в уборную.

Сиделка тотчас же побежала к больному. Когда же Клеопатра Андреевна хотела последовать за ней, Ричард удержал ее и запер дверь.

— Оставьте его, матушка. Ваш вид только волнует больного и увеличивает его лихорадочное состояние. Профессор уверил меня, что ничего опасного нет и что через две, а самое большее, через три недели Иван будет здоров.

— Я знаю, сестра Ефрасия говорила мне это. Однако ты не воображаешь, надеюсь, что я брошу своего ребенка, не повидавшись с ним.

— Нет, если вы думаете оставаться здесь и так открыто пренебрегать женой Ивана, я нахожу это неудобным.