Лаура Кинсейл - Звезда и тень Страница 17

Часами гуляя по улицам, Леда чувствовала себя неуверенно, испытывала постоянное беспокойство, и только полицейский участок был для нее единственным надежным прибежищем. Хотя, конечно, это был мир мужчин, к которому она не была особенно привычна. Инспектор Руби, казалось, спокойно относился к длительным визитам Леды, а сержант Мак-Дональд был чрезвычайно внимателен и любезен. Но девушка немного опасалась, что они могут вообразить, что она хочет завоевать их симпатии.

Казалось, Мак-Дональд увлечен ею. Мисс Миртл была бы в ужасе — полицейский и все такое прочее. Вряд ли это можно считать желательным знакомством, но он такой дружелюбный. Похоже, что у него все благополучно. Живет он вместе с сестрой в Ламбете. Леда, пожалуй, была бы довольна, если бы сержант, пришел к решению, что он в состоянии прокормить и сестру, и жену. Сестре его, наверное, где-то около двадцати, и она может выйти замуж, благоразумно рассудила Леда.

Возможно, инспектор Руби и сержант Мак-Дональд умудрятся схватить этого неизвестного вора, и их наградят. Даже дадут повышение. Леда задумалась, какая же должность следующая после сержанта?

Если судить по сообщениям «Тайме», еще не было сделано ни одного разумного шага, чтобы установить личность преступника или даже мотив кражи; миссис Докинс получала большое удовольствие, называя полицейских сворой дураков. Разгорался дипломатический скандал: зарубежные представители, должно быть, придут к выводу, что британские власти не способны справиться с преступностью на своей собственной территории. Или еще хуже: гости подумают, что из них делают дураков намеренно.

Так все преподносилось в газетах. Леда, конечно, знала мотив преступления. Знала его и полиция, да и в «Таймс», наверное, знали. Волей-неволей девушка слышала какие-то разговоры в полицейском участке. Инспектор Руби и сержант Мак-Дональд делали все возможное, чтобы не обсуждать это дело в ее присутствии, но, бедняги! Их мужские грубые голоса трудно было назвать шепотом. Леда знала все о кражах. Подразумевались дома самого низкого пошиба, куда доставляли ценности. Определенно, это были дома ужасные, развратные, находящиеся под покровительством людей из высшего класса с чрезвычайно развращенными вкусами.

В полиции была версия, что это шантаж, в который вовлечен некий преуспевающий, занимающий весьма высокий пост человек, так или иначе связанный с этими ужасными местами; не исключено, что ему угрожали разоблачением, если он не выполнит требований преступника. Инспектор Руби называл это весьма грязным делом, и Леда была полностью с ним согласна. Этот вор, казалось, мог проходить сквозь стены, прямо перед носом и полицейских, и военных патрулей.

Леда растерла лист герани между пальцами. Ее беспокоила мысль о том, что подобные ужасные дома, возможно, есть и на ее улице; не исключено, что наивные румяные лица подростков скрывают под собой что-то ужасное. Она думала часто о том, чтобы высказать свои подозрения властям, но опасалась даже этого. Нет, она не лучше миссис Докинс. И даже не столь честна, чтобы открыто заявить о своих собственных соображениях. Усталая, Леда никак не могла заснуть. Прежде чем лечь спать, она сделала перестановку в комнате: передвинула тяжелую швейную машину и стол в самый центр. Она надеялась, что теперь ей не придется много шить. Хотя не была уверена, но предполагала, что должна брать работу на дом.

Эта перестановка заставила ее передвинуть кровать к окну, а заодно она решила вымыть пол. Леда сняла юбку и блузку, затем занялась ящиками. Когда все в этой маленькой комнате было вымыто и вычищено с помощью влажной тряпки и мыльного раствора Хадсона («Аромат розы, свежесть морского бриза, для всех видов чистки; не оставляет неприятных запахов»), она решила оставить кровать у окна, поскольку здесь было прохладнее. Она задула свечу, чтобы не тратить зря воск, и в темноте надела ночную рубашку.

Леда долго размышляла, и мысли ее были связаны с полицейскими, с деньгами, с людьми, окружавшими ее. В конце концов она задремала. Когда что-то ударило ее по ноге, Леда резко подскочила.

Сердце ее бешено колотилось, кровь стучала в висках. В комнате было совершенно темно, даже никаких отблесков лунного света. Где-то мяукнул кот. Леда глубоко и облегченно вздохнула. Кот! Ну конечно же, кот пробрался через открытое окно. Это не могло быть какое-то насекомое. Прикосновение было слишком тяжелым. Она отогнала от себя мысль об огромных крысах, которая заставляла ее вздрогнуть.

— Кыш, — прошипела она. — Ты еще здесь, ужасное животное?

Она встала и наткнулась на стол со швейной машинкой, даже вскрикнула от боли, и от толчка упала обратно на кровать… на что-то большое, живое и шевелящееся.

От ужаса она не могла даже закричать. Внезапно девушка поняла: что-то, нет — кто-то, человек, мужчина был в ее комнате! Она отскочила, но ничего не могла разобрать в темноте.

— Кто это? Боже, помоги! — Леда пыталась закричать, но почувствовала, что страх сковал ее. Она рванулась к двери, вновь наткнулась на швейную машинку и опрокинула стол. Раздался грохот, к которому добавился еще какой-то звук, странный, еле слышный.

Она прислушалась.

Что-то скребло по полу, и этот звук, казалось, придал всему реальность. Это не сон. Он действительно здесь. Видимо, она опрокинула на него машинку, теперь он пытается выбраться из-под нее. Звук повторился. В ее глазах застыл ужас.

— Не трогай меня! — наконец-то прорвался ее дрожащий голос. — У меня кочерга в руке!

Он не ответил. Ужасная тишина наполнила комнату. Если он двигался, то совершенно бесшумно.

— Уходи! — сказала она таким же дрожащим голосом. — Я не буду поднимать шум.

Леда перевела дыхание. Ей показалось, что она слышит слабый-слабый шепот, может быть, просто дыхание. Девушка была убеждена, он все еще здесь, неподалеку от двери. Если он собирался уйти, не причинив ей вреда, он давно мог бы это сделать. Но нет! Ни звука открываемого замка, ни скрипа двери не было слышно. Значит, он все еще здесь. Но чего он хочет? Чего он хочет?

Леда медленно наклонилась, руками начала шарить в поисках кочерги неподалеку от кровати. Ее пальцы наткнулись на гладкий изогнутый металл. Предмет был тяжелым и; прочным, вполне подходящим для самообороны? Она взяла его обеими руками.

Через мгновение она оказалась на полу. Наверное, ноги просто перестали ее держать, в животе похолодело; она была близка к обмороку. Рука все еще держала оружие, Леда услышала звук шагов, но ее тело отказывалось подчиняться ей.

— Дай это мне!

Низкий голос заставил ее вздрогнуть, как беспомощную куклу. Он стоял рядом, гораздо ближе, чем она предполагала.