Виктория Холт - Светоч любви Страница 17

Он рассмеялся и отрицательно покачал головой.

Честно говоря, положа руку на сердце, я заявляю, уверен в том, что именно этот оригинальный, авторский экземпляр никогда не покидал Китая. Эту статуэтку я нашел на распродаже имущества одного сельского поместья. Пожалуй, никто из участников торгов не понимал, что это такое.

Было объявлено, что продается китайская фигура, там было еще что-то китайское, XVIII — XIX веков. Как бы то ни было, это мое приобретение, и я должен обследовать его.

Вскоре после того, как мистер Сильвестер Мильнер привез домой Куан Цинь, которая сейчас заняла положенное место в нашем маленьком музее, до него дошла информация о двух важных аукционах, которые должны были пройти в одном из центральных графств, и он решил побывать на обоих. Он уедет почти на неделю так он сообщил мне, — а потом с улыбкой добавил:

— Это как раз тот случай, когда я рад, что у меня есть помощник, который займется делами во время моего отсутствия.

Линг Фу уехал с хозяином, как это было всегда, и я слышала от многих купцов, посещавших дом мистера Мильнера, что его китайский слуга становился хорошо известным человеком в мире искусств.

Мне было очень лестно остаться во главе нашего дела, и я по несколько раз в день заглядывала в маленькую сандаловую коробочку, которую хранила в одном из ящиков комода. В этой коробочке лежал ключ от секретной комнаты, и я больше всего на свете боялась его потерять.

Самым приятным отдыхом для меня были верховая езда или пешие прогулки, и сколько бы это ни повторялось, я не переставала удивляться лесу. Я всегда любила деревья. Шорох их листвы летом, изменяющийся причудливый рисунок тени каждого дерева, бросаемой на землю в солнечную погоду, их ветви, протянутые прямо к небу, как бы в немой мольбе зимой — все это восхищало меня. Но, наверное, больше всего в этот лес меня притягивала легенда, относящаяся к XI веку, к временам Вильгельма Завоевателя. Мне нравилось сидеть под деревом или на поваленном стволе и рисовать в моем воображении охотников, которые несколько веков назад с луками и стрелами охотились на оленей и вепрей. Я особенно любила одно место. Руины, заросшие еще несколько веков назад, выглядели как символ остановившегося времени, вековые камни были покрыты зарослями плюща. Одна стена сохранилась целиком, и от нее выступал кусок парапета.

Я иногда пряталась там, если меня заставал неожиданный дождь.

Так и произошло в этот день. Я пошла пройтись по лесу в послеобеденное время. На деревьях была густая листва, и было очень приятно пробираться в их тени, потому что солнце палило нещадно и было очень душно.

В лесу было странно тихо — это поразило меня. Не раздавалось ни одного аккорда обычной лесной симфонии в тяжелой удушающей атмосфере. Я постаралась вообразить, таким ли был день, когда Вильям Руфус выехал на охоту, и было ли у него предчувствие, что ему не суждено вернуться? В одном жизнеописании сказано, что его тело было найдено среди развалин дома, откуда его отец изгнал владельцев, ссылаясь на то, что лес принадлежит ему целиком и безраздельно. Хотя из других источников следует, что тело короля было обнаружено под дубом и, судя по всему, имело место ритуальное убийство. Вот здесь, виделось мне, лежал он со стрелой в груди — таков был таинственный конец человека, известного под именем Красный король.

Какие фантазии приходили мне в голову в моем любимом лесу! Я старалась определить, насколько жизнь человека предопределена судьбой. Я помнила, что даже мистер Сильвестер Мильнер пытался предсказать будущее по волнистым палочкам тысячелистника. Неужели то, что увидел он в их комбинации, заставило его принять решение относительно меня и предложить мне то, что мне подошло? А что если бы я не схватила эти палочки именно в этой комбинации и в нужный момент? Не пришлось бы мне и моей матери задаваться сейчас вопросом, каким образом заработать деньги на проживание? Может ли такой человек, как мистер Сильвестер Мильнер, на полном серьезе верить в такие вещи?

Я думала сегодня о Санг Куан Цинь, о том, как было бы хорошо, если бы именно я стала тем человеком, кому суждено открыть это произведение, о котором говорено-переговорено, думано-передумано.

Тишина в лесу стала какой-то совершенно неземной. Небо резко потемнело. Затем лес неожиданно ярко осветился, и я услышала глухой удар грома.

Вот-вот должна была разразиться мощная гроза. Миссис Коуч всегда очень боялась грома. Она обычно при громе пряталась в большом буфете, который размещался под ступенями лестницы, ведущей из людской в подвальный этаж. В темном шкафе она не видела молний, а закрыв уши, почти не слышала грома. Она сидела там буквально в шоковом состоянии. Она обычно говорила так:

— Мой старый дедуля считал, что гром и молнии — это когда Бог сердится. Это он нам показывает, что мы поступаем неверно.

Я старалась объяснить ей явление с научной точки зрения. Но она игнорировала это:

— Это все ты вычитала в книгах. А я предпочитаю верить своему дедуле. Никогда в грозу не прячься под деревьями, — сказала она мне однажды. — Деревья всегда притягивают молнию.

Мама поддержала миссис Коуч.

— Лучше промокни, — говорила она всегда, — но никогда не стой под деревьями, когда гремит гром и сверкает молния.

Темнота становилась все гуще. Я была уверена, что гроза приближается, что она вот-вот разразится, и у меня практически нет времени, чтобы вырваться из леса. Я оказалась, как бы там ни было, ближе всего к моим любимым руинам и поняла, что выступающий парапет укроет меня, пока гроза не закончится.

Я побежала туда и поспела как раз вовремя, потому что с неба обрушился настоящий потоп. Но пока я поздравляла себя с избавлением и тем, что нашла убежище, я увидела человека, бежавшего прямо ко мне. Он произнес:

— Вот это гроза! Можно я разделю с вами убежище? Верхняя одежда его была насквозь мокрой, а когда он снял шляпу, с нее потоком полилась вода.

Я с первого взгляда заметила, какой располагающей внешностью он обладал. Когда он посмотрел на небо и рассмеялся, я заметила его белые крепкие зубы. Но наибольшее внимание привлекали его глаза. Они были темно-голубыми, а его брови и короткие густые ресницы были так же черны, как и его волосы. Но не контраст между черным и голубым останавливал взгляд на нем, было что-то необычное в выражении его лица. Я в первые секунды не могла понять, в чем дело, но необычность уловила сразу. Он был высок и худощав.

Кажется, я прибыл как раз вовремя. Он смотрел прямо на меня, и я слегка вздрогнула под его взглядом. Почему-то у меня под влиянием этого взгляда возникли мысли о том, что волосы мои не в порядке, а утреннее платье из простой хлопковой ткани — не самый лучший из моих нарядов.