Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 8. Воскресение Страница 18

Умелый артист, Ван Вирт выждал значительную паузу, прежде чем появился в круге света в самом центре сцены — публика уже начала волноваться и оглядываться: по рядам пошел слух, что маг сидит в зале, и поднимется из партера, нет-нет, слетит с балкона второго яруса подобно птице. Дамы принялись, трепеща, порхать веерами, купцы загудели, а группа гимназических преподавателей стали понимающе переглядываться — дескать, видели мы таких магов. Анна и сама почувствовала напряжение — ей захотелось сказать, чтобы кто-нибудь бежал, наконец, за сцену, вывел этого самоуверенного лицедея и прекратил сию тягостную и тревожную муку ожидания. Но Ван Вирт появился лишь тогда, когда зрительское смятение достигло предела, — словно соткался из воздуха, распахнув свой широкий черный плащ. Обманщик, ах, какой виртуозный обманщик, подумала Анна: она знала этот старый театральный прием — черное на черном создавало эффект невидимости, так в операх к героям обычно приходил посланник Ада. Никакой мистики — сплошной театр.

Увидев мага, зал замолчал, предвкушая обещанное зрелище, и Людвиг Ван Вирт не замедлил оправдать ожидания заждавшейся публики. Для начала он показал несколько знакомых Анне, но всегда эффектных фокусов с исчезновением предметов и волшебным полетом смычка, который никто не держал в руках. Потом состоялся сеанс угадывания карт и цифр, задуманных какими-то людьми, сидящими в зале. И лишь после того, как степень доверия к его фокусам, проделанным, надо отметить, с высшей виртуозностью и изяществом, возросла до восторженной, маг перешел к главной части своей программы — гипнозу и спиритизму. Для чего он стал вызывать на сцену разных людей из партера и из лож близ сцены, откуда можно было просто переступить через барьер, и, повергая волонтеров в транс, добиваться от них невероятных поступков и слов. Среди самых сильных ощущений вечера были дородная почтмейстерша, вставшая на пуанты, и купец из Оренбурга, который вдруг заговорил по-французски, да так, что и Анна подивилась, ощутив сильный внутренний трепет, — подстроить такое было невозможно. Господи, подумала она, как он это делает? Ну не может же Ван Вирт и в самом деле быть волшебником?

А потом она узнала поднятую из партера руку — это был Санников. Он попросил мага рассказать, что случилось с теми людьми, от которых он, якобы, получил недавно письмо, и помочь ему связаться с ними посредством астральной энергии. Судя по всему, Ван Вирт отнесся к этой просьбе снисходительно и заулыбался, словно сделать это было для него проще простого, и когда Санников поднялся на сцену с конвертом (в письме лежали обрывки из его пропавшего дневника), маг спокойно прикоснулся к его ладони — Павел Васильевич, сказавшись журналистом, ни за что не захотел ни на секунду выпускать свою драгоценность из рук. Но то, что случилось далее, потрясло и самого Санникова, и внимательно наблюдавшую за этой сценой Анну.

Ван Вирт как будто видел насквозь. Едва дотронувшись до конверта, он побледнел — решается, что сказать, поняла Анна. Потом маг туманным взором обвел притихший зрительный зал и сказал глухим и тяжелым голосом, как будто вещал из преисподней:

— Жаль, что вы не успели подружиться с ним.

Санников вздрогнул и прошептал — а она? — но в немыслимой тишине зала шепот его отозвался вскриком, и Анна почувствовала, что сердце ее сейчас вырвется наружу от тревоги и боли.

— Для вас здесь нет будущего, — так же тихо, как прозвучал вопрос, ответил маг. — Но это не значит, что будущего нет у нее.

— Слава Богу! — выдохнул побледневший Санников и почти силой вырвал руку с конвертом из ладоней Ван Вирта. Глядя на это, Анна едва не лишилась чувств и совершенно не обратила внимание на зорко во время последнего испытания мага наблюдавшего за нею Перминовского управляющего.

Однако сцена не оставила у зрителей сомнений — маг угадал содержание письма, и вид потрясенного Санникова, шатаясь уходившего в кулисы, вдохновил публику: из зала потянулись вверх руки. Кто-то еще стал проситься к магу с предметами, принадлежащими родным и близким. Один купец хотел знать, не изменяет ли ему любовница, другой — чист ли на руку его деловой партнер, а вдова брандмейстера умолял хотя бы на миг свести ее с почившим в бозе мужем. И по мере обнародования истины и «воскрешения» голосов умерших оживление в зале нарастало, и сеанс затянулся глубоко за полночь.

— Вы поедете с нами? — спросил Анну градоначальник, когда маг все же завершил свое выступление. — Мы уговорили господина Ван Вирта составить спиритический круг в узкой компании. Моя супруга хотела пообщаться со своею матушкой и нашим первенцем — он умер еще во младенчестве.

— Благодарю, — отказалась Анна. — Я слишком устала. Быть может, в другой раз.

— Но завтра рано утром господин маг уезжает, — с каким-то не очень понятным ей тайным смыслом заметил стоявший рядом Маркелов и немедленно вскинул голову, пытаясь разглядеть того, кто подавал Анне знаки из-за спин выходящих из других лож в фойе бельэтажа зрителей.

— Возможно, мне повезет, и я увижу господина Ван Вирта в Петербурге, — со слабой улыбкой объяснила Анна, прощаясь со всеми и направляясь к махавшему ей Санникову.

— Петербург далеко, — почему-то сказал Маркелов, но у Анны не было времени оценить его намек — она уже торопилась к выходу.

Коляска, выделенная ей градоначальником, быстро доставила их к дому Авдотьи Щербатовой — время было уже позднее, и возчик торопился отвезти пассажиров, которые, к его великому удивлению, всю дорогу пребывали в занятном молчании — взволнованном и немного печальном.

— Вы не думаете, что мы все-таки ошиблись, — не то спросил, не то сказал Санников, подавая Анне руку, чтобы помочь сойти из коляски, когда они подъехали к знакомому дому на окраине Каменногорска.

— Вы о судьбе Сони? — не сразу поняла Анна, осторожно ступая на мостки деревянного тротуара — возчик с козел светил им снятым с коляски свечным фонарем, высоко поднимая его над головою.

— Нет, я о Ван Вирте, — пояснил Санников, громко стуча кольцом воротного замка. — Я видел его глаза — он был искренне потрясен тем, что узнал.

— А, быть может, его испугало то, что теперь и мы знаем о его роли в этом деле, — с сомнением произнесла Анна: для себя она так до сих пор и не решила — друг Людвиг Ван Вирт или враг? Его недавнее участие в ее судьбе говорило в пользу первого, их утренний разговор и поведение его слуги заставляло поверить в возможность последнего.

— Не знаю, — покачал головою Санников. — Мне кажется, я запутался, совершенно запутался.

— И в том вы, Павел Васильевич, не одиноки, — вздохнула Анна, невольно вздрагивая от скрипа петель на воротах. Авдотья, со свечой появившаяся в проеме двери, сонно кивнула им — жестом давая понять: проходите, давно уж пора.