Джинни Лин - Дракон и жемчужина Страница 18

Наконец она расправила плечи и возложила руки на струны. Лин Суинь выдохнула, собралась и начала играть. Одна из многочисленных легенд, связанных с ее именем, гласила, что Лин-гуйфэй удалось околдовать Божественного императора музыкой, вспомнил Ли Тао. Говорили, что, играя на цине, она может управлять Вселенной, подчинять себе деревья и звезды. Все это, конечно, поэтическая ерунда, но музыка ее словно врывалась в его тело, проходя насквозь. Ритм заставлял кровь быстрее струиться по венам. Она играла, прикрыв глаза. Ли Тао также закрыл свои, будто внезапно обретя возможность объединиться с нею во тьме. Госпожа Лин сказала, что мелодия посвящена битве, однако образы, мелькавшие в его голове, ничем не напоминали ему о тех многочисленных сражениях, в которых он побывал за свою жизнь. Не было ни статных боевых лошадей, ни летящих по ветру знамен, ни сражающихся отрядов. Лишь темнота и чистый звук окружали его, скапливаясь в мельчайших частичках его сущности.

Желание переполняло его, эти ритмичные тупые удары вызывали настоящую боль, которой он не мог позволить вырваться наружу. Ли Тао вцепился в подлокотник скамьи.

Лин Суинь, безусловно, относилась именно к тому типу людей, которых Лао Соу старался привлекать на свою службу, — талантливая, находчивая, хитрая. Однако все равно Ли Тао безрассудно жаждал обладать ею. Неужели старик предвидел это?

Когда умолкли финальные аккорды, наместник Ли открыл глаза.

— Вам понравилось? — Суинь продолжала играть. Вторая мелодия окатила его разум ковшом холодной воды, однако, оказалась не в силах облегчить боль, обжегшую тело.

— Вы хорошо играете.

— Воистину, пылкая похвала, — с легким недовольством заметила она. Пальцы ее продолжали нежно перебирать струны.

— Вы не устали от комплиментов? Взгляните тогда на Цзюня. Он боится моргнуть, опасаясь потерять вас из виду.

Лин Суинь рассмеялась, и звук ее смеха прохладным ветерком ударил Ли Тао в грудь. На другом краю дворика Цзюнь склонился над посадкой с клубникой, догадавшись, что пойман с поличным. Ли Тао не мог винить мальчика. Люди старше и знатнее его падали к ногам прекрасной соблазнительницы. Музыка убаюкивала, создавала ощущение мира, которое суровый воин почувствовал впервые за много лет. Ему хотелось с головой погрузиться в сладостные думы и принять предназначенное.

— Куда вы уезжаете каждый день? — спросила Лин Суинь внешне безучастным тоном.

— Вряд ли эти места способны вас развлечь.

Должно быть, именно так ей удавалось выведывать тайны у самых могущественных мужчин империи, подумал наместник. Он не владел искусством заполнять тишину праздной беседой, однако внезапно осознал, что с удовольствием бы сделал это. Чтобы вознаградить ее за миг волшебства.

— Я получил еще одно высочайшее повеление предстать перед императором Шэнем в Чанъане, — заявил Ли Тао. В этом признании не было ничего тайного — императорский указ оглашался по всей Поднебесной.

Нежная музыка прервалась, чтобы продолжиться снова, Лин Суинь вздрогнула, ощутив неприятный холодок.

— Значит, вы должны отправиться ко двору и помириться с императором Шэнем. — Суинь старалась не поднимать глаз от инструмента.

Неужели в ее голосе прозвучала озабоченность? — задавался вопросом Ли Тао.

— Стоит мне явиться в Чанъань, я буду мертв.

— Если вы откажетесь, вас повесят как изменника.

— Изменников обезглавливают, Лин-гуйфэй, — мягко поправил он.

Она накрыла рукой струны, прекращая игру:

— Почему вы упорно продолжаете так меня называть?

— Чтобы напомнить себе, что вы не моя.

Повисла тишина.

— Но вы не хотите меня! — резко воскликнула Лин Суинь. — Вам нужна всего лишь одна ночь.

— Одна ночь может продлиться очень долго.

Румянец, появившийся на ее щеках, застал его врасплох. Ли Тао был уверен, что искусство флирта давно уже стало второй натурой дорогой куртизанки.

— Я бы не хотела видеть вас повешенным… или обезглавленным.

— Я не сдался бы без борьбы, — пообещал он.

— Война и смерть. Это все, что знаете вы и вам подобные. — Лин Суинь отложила в сторону цинь с таким видом, будто инструмент больше ее не радовал.

— Это предписание — западня, — пояснил Ли Тао. — Чанъань полностью под властью двора и императора. Я сам решу, как мне поступить с тем, что меня там ждет.

Суинь умолкла. Она задумчиво постучала пальцами по полу, подбирая правильные слова.

— Пожалуйста, подумайте еще раз, — произнесла, наконец, Лин Суинь.

— Тут не о чем думать. Гао держит двор в своих руках, — возразил Ли Тао.

Она издала нетерпеливый возглас:

— Я же говорила тетушке, что вы никого не послушаете.

После этих слов между ними воцарилось напряженное молчание. Они смотрели друг на друга, как противники на моче боя. Однако Лин Суинь не была ему врагом. Ли Тао очертил пальцами контур ее губ, коснулся изящной шейки. Дыхание Суинь участилось. Никто другой не посмел бы советовать ему отступить. И уж точно никому не пришло бы в голову заботиться о его благополучии.

Она была прекрасна.

Она была сложна и непредсказуема.

Наместник Ли не доверял ей ни на минуту, однако все равно отчаянно желал. Дисциплина и осторожность теряли для него значение, когда она была рядом.

— Ответьте мне на один вопрос, — попросила Лин Суинь. — Что означал кинжал?

— Это напоминание.

— О чем?

— Об осаде крепости Шибао.

— Битва с Тибетом[14].

Конечно, Лин-гуйфэй знала историю. Ведь она пятнадцать лет была главной наложницей Ли Мина. Делила постель с императором. Негодование и обида обожгли Ли Тао. Ревность к покойному суверену. Что может быть более недостойным?

— Одно из самых страшных поражений в истории, — проговорил он.

— Но вы удостоились высочайших похвал после этой битвы. Ваше имя стало известно всем.

— Незаслуженно. — Ли Тао никогда не был покорным слугой. Если Суинь хотела воззвать к его чести и обязательствам перед троном, то ее старания были напрасны — он не испытывал подобных чувств. — В конце концов, все долги должны быть уплачены. Смысл посылки этого кинжала в том, что невозможно противиться неизбежному, которое настигает, несмотря на все предосторожности.

Если бы его прекрасная гостья знала правду, что скрывается за славными легендами! Он вовсе не был героем.

Ли Тао едва поборол искушение поведать ей обо всем. Однако сейчас, когда старая империя буквально разваливалась на части, это больше уже не имело значения.

Глава 6

Крепость Шибао, Тибет — 745 год, 14 годами ранее